"Иван Фотиевич Стаднюк. Люди не ангелы (Роман в двух книгах)" - читать интересную книгу автора

одной семьей, при одном хозяйстве. А хозяйство крепенькое у Захарка:
двенадцать десятин земли, пара коней и пара быков, две коровы. Но если
разделить все это на души, то не так уж и густо. Ведь три семьи в одной
пятистенке. У сыновей - по двое детишек.
Многолюдная хата Дубчаков-Ловиблохов славилась в Кохановке тем, что
нигде так шумно, как в ней, не праздновали пасху, рождество или троицу.
Любили здесь попировать с веселым куражом и таким песенным ревом, что даже
в соседнем селе собаки гавкали.
Но празднества в этом доме не были в убыток хозяйству. Захарко умел
вести счет копейкам, знал, что и когда продать, когда купить. И никому из
семьи не давал бездельничать ни одного буднего дня. Зимой с сыновьями
ходил на лесозаготовки или на посменную работу на сахарный завод. А как
только исчезал снег, начинал возить в поле навоз. В позапрошлом году нигде
не уродилась сахарная свекла, кроме клина Захарка. После прорывки свеклы
ударили дожди, потом так пригрело солнце, что земля покрылась глянцевой
коркой. А затем опять пошел дождь, и на полях блюдцами засеребрились лужи.
Земля не впитывала воду. Свекла гибла. Но не такой Захарко человек, чтоб
пасовать перед бедой. Вывел он в поле все семейство: жинку, сыновей, дочь,
двух невесток, малолетних внуков. Каждому дал в руки остро затесанную
палку и велел протыкать "блюдца", чтоб вода уходила в землю. И нигде потом
так ровно и буйно не зеленела свекла, как у него...
Из года в год все прочнее становилось на ноги хозяйство Захарка. Но
сам он заметно сдавал, укрощалась его веселая забубенность. Еще лет пять
назад, если Захарко возвращался с воронцовского базара, его песни издалека
оповещали об этом Кохановку. И сельская детвора наперегонки мчалась за
село встречать дядьку Ловиблоха, зная, что коль он горланит "Черноморец,
матинко...", то бездонные карманы его наверняка набиты цукерками -
пахучими разноцветными леденцами.
Увидев мальчишек, окруживших подводу, Захарко хитро щурил узкие
глаза, щедро, будто сеял горох, бросал в дорожную пыль леденцы и
закатывался блаженно-пьяным смехом:
- Угощайтесь, хлопчики! Дядька Захарко гуляет! - И новая горсть
леденцов, как градины, вздымала на дороге облачка пыли.
Однажды Захарко вернулся с ярмарки особенно оживленным. Причиной тому
был случайный разговор с одним старым кузнецом из соседнего местечка
Вороновица. Кузнец уверял Захарка, что помогал строить самому Можайскому,
который жил некоторое время в Вороновице, первый аэроплан и видел, как тот
аэроплан поднимался с Ганского поля над землей.
В тот день Захарко выгодно продал старого вола и на радостях выпил
лишку. Еще за селом, когда одаривал мальчишек цукерками, с веселой
загадочностью объявил им:
- Хлопчики-соколики! Сегодня дядька Захарко полетит на ероплане в
гости к господу богу!
В Кохановке всегда с нетерпением ждали очередной потешной выходки
Захарка. И разнесенная мальчишками весть о предстоящем его "вознесении" на
небо, как и следовало ожидать, вызвала поток любопытных к подворью
Захарка.
А Захарко к этому времени уже смастерил "самолет" и, взобравшись на
соломенную крышу своей хаты, втаскивал его за собой. Это было огромное
корыто, из которого поили у криницы скот. К днищу корыта и к его верхним