"Иван Фотиевич Стаднюк. Люди не ангелы (Роман в двух книгах)" - читать интересную книгу автора

снова для нее ясно засветило солнце, что рядом чувствует она плечо
собственного мужа, едет на своем возу, едет в свою новую хату, где ждет ее
хлопчик Павлуша, которому она должна стать матерью. Так ли все это? Или
счастливый сон, каких много, ой как много уже видела она в
томительно-долгие сиротливые вдовьи ночи?
Молчали, смущенные тем, что вот так просто все случилось. Приехал
Платон Гордеевич к ее обветшалой хате, забил досками окна и двери,
погрузил на телегу легкий узелок с одеждой, перекрестился и сказал:
- Поехали, остальное потом перевезем.
Весело тарахтели колеса. Весело клубилась вслед им пыль. По обеим
сторонам дороги раскинулись узкие полоски наделов: одни из них радовали
глаз влажной зеленью дружных всходов, другие мертвенно отливали
заборонованным черноземом. Только межи везде одинаково щетинились молодой
порослью голубой полыни да лебедой. И над всем этим - море пахучего тепла,
благодатного света и неугомонная песня невидимого в синем океане неба
жаворонка.
Платон Гордеевич вглядывался в цветущие сады, захлестнувшие белыми
крутыми волнами недалекую Кохановку, вдыхал напоенный весенней сыростью
дурманящий воздух и думал о том, что ему на шестом десятке жизни пришлось
везти в дом вторую жену... И все из-за Павлика. Дичает сынишка, растет без
материнского глаза, как былинка при дороге. И хата без хозяйки - что земля
без весны...
Вот и Кохановка. Платону Гордеевичу хотелось скорее въехать в свое
подворье: не любил он бабьих глаз, оживленных бездонным насмешливым
любопытством.
Но дорога будто нарочно стала сильнее подбрасывать воз на выбоинах,
громче заговорили колеса, и из всех подворотен им обрадованно ответил
забористый собачий брех.
Еще издали заметил Платон Гордеевич у своего двора толпу ребятишек.
Догадался: вытащил Павлик ружьишко на улицу. Дернул вожжами, сильнее
погнал Карька.
Когда подъехал к подворью, дети вспорхнули испуганной стайкой и
понеслись по улице. Один Павлик самоотверженно остался стоять на месте,
держа в руках ружье и уставив настороженные, виноватые глаза на отца.
- Открывай ворота, казак, - усмехнулся в усы Платон.
Павлик с готовностью кинулся к воротам, уперся своими узкими
плечиками в шершавые доски. Подошел отец, и они вдвоем распахнули ворота.
Павлик ждал возмездия, но глаза у отца были совсем не злые. Платон
Гордеевич не торопясь распряг коня и сказал сынишке:
- Ну, Павлуша, веди в хату нашу новую маму.
Павлик и сам уже догадался, что за женщину привез отец. Он смотрел на
нее растерянно, с разочарованием и открытой враждебностью. Какая ж это
мама? Совсем не похожа на маму. Ну ни капелечки!
А отец торопил:
- Приглашай же в хату. Говори: мамо, идемте в хату.
- Идемте до хаты, - несмело повторил Павлик.
В это время взвизгнула от решительного толчка калитка и во дворе
появились председатель сельсовета и участковый милиционер. Председатель
смотрел на Платона Гордеевича почему-то испуганными глазами и болезненно
морщил чисто выбритое, моложавое лицо. Милиционер же, сурово сдвинув