"Иван Фотиевич Стаднюк. Люди не ангелы (Роман в двух книгах)" - читать интересную книгу автора

Гордеевича, закудахтала:
- Здравствуй, вдовая головушка! Рада видеть тебя, рада слышать слова
твои. С чем пожаловал: с добром или злом? Ой, Платоне, Платоне! Бога
гневишь. Вон в селе сколько разговоров о тебе: бают, меняешь жинок, как
цыган коней. Зачем же так неразумно? Бог - он все видит, все запоминает.
Но пока до его суда дело дойдет, люди уже сами строго судят тебя.
- Не об этом разговор, - хмуро ответил Платон. - Ты скажи, Оляно,
свою думку насчет колхозов. Что тебе твой бог говорит?
- Не трожь бога, Платон! Не то совсем лишит тебя разума.
- Ты же сама знаешь, что всякая власть от бога. А власть скоро
потребует записываться в колхоз. Как ты мыслишь?
Оляна заморгала своими большими, глубоко сидящими глазами и тяжело
вздохнула, будто прощая Платону Гордеевичу его легкомыслие.
- Не забывай, Платоне, - раздумчиво произнесла она, - власть - это
люди. А людей всегда нечистый путает. Вот и колхозы - от нечистого.
- Ты советуешь не вступать?
- У совести своей спроси, Платоне. А вот хлебушек припрятать подальше
советую. В нем - кровушка твоя. Обмолоти урожай и половину на черный день
схорони.
Оляна помолчала, окатила Платона Гордеевича с ног до головы
испытующим, изучающим взглядом и улыбнулась, заиграв толстыми бровями:
- Женишок!.. Ты хоть бы бороду укоротил.
- Боюсь, тогда молодые да шею станут вешаться, - засмеялся Платон.
- Так уж и боишься... И чего тебя по чужим селам носит? Мало баб в
Кохановке?
- Кохановских совестно будет прогонять.
- Какая ж нужда заставляет прогонять?
- Что поделаешь, - развел руками Платон. - Не могу подобрать хорошей
хозяйки.
- Может, я тебе подошла бы? - то ли всерьез, то ли в насмешку
спросила Оляна, глядя Платону в лицо.
- Ты не по моим зубам, - отшутился Платон, - не тем цветом вышла...
Хотел еще что-то сказать, но в хату зашел младший сын Оляны,
двадцатилетний Назар.
- Добрый день, - бойко поздоровался он, швырнув на лавку картуз.


8

Платон Гордеевич внял совету Оляны и стал готовить тайник для зерна.
Придумал очень просто: сделать изнутри сарая двойную стену. В полуметровый
простенок можно ссыпать хоть весь урожай.
Работал ночами при керосиновом фонаре, чтобы не обратить внимания
соседей и избежать расспросов Павлика. Но недремлющее око села было больше
занято семейными делами Платона, чем хозяйственными.
В субботу он особенно долго задержался в сарае, поэтому в воскресенье
проснулся, когда солнце поднялось уже высоко.
Заспанный и отупелый после долгого сна, Платон вышел на порог и
прищурился от плеснувшего в глаза света. Тут же услышал, как у ворот с
визгом взорвался многоголосый бабий хохот. Увидел на улице у своего