"Иван Фотиевич Стаднюк. "Пан" Печерица и лопатка " - читать интересную книгу автора

Козева - немолодого солдата из своей роты. "Так это же наша повозка!" -
обрадовался Михась и окликнул Козева.
- Что, пан Печерица, поотстал малость? - спросил тот.
Михась обычно огрызался на шутки Козева. А сейчас вместо ответа цепко
ухватился за край повозки и молча пошел рядом с ней.
- Садись, подвезу трохи, - предложил Козев.
"Это уж дудки! - подумал Михась. - Все идут, а меня, как барышню, в
карете... Засмеют хлопцы..."
Но тут у него возникла другая мысль:
"А что, если лопатку положить в повозку? Догоним фашиста, сразу и
заберу ее".
- Дядько Петро, удружи, - попросил Михась, - чехол лопатки у меня
неисправен. Замучил черенок солдата. Припрячь-ка лопатку, потом отдашь...


Ночь настигла третью роту недалеко от переправы через довольно
широкую речку.
Михась Печерица лежал на обочине дороги, наслаждаясь отдыхом и мечтая
о той счастливой минуте, когда придет он в родное село. Вокруг него
слышались в темноте приглушенные разговоры, раздавалось покашливание,
вспыхивали светлячки папирос. Третья рота дожидалась своей очереди идти
через мост.
И вдруг яркие вспышки озарили поле, дорогу, реку. Загрохотали тяжелые
взрывы...
Как очень часто бывает на войне, случилось непредвиденное. К этой же
самой переправе устремились из недалекого леса вырвавшиеся из окружения
остатки фашистской группировки. Враг под прикрытием минометного и
пулеметного огня надеялся смять двигавшиеся по дороге подразделения
советских войск, завладеть переправой и проскочить на западный берег
речки.
Воздух наполнился знакомым воем мин. Над головой Михася с шипением
пронеслись осколки. Одновременно со стороны леса ударили пулеметные
очереди, и над полем скрестились огненные нити трассирующих пуль.
На дороге послышались команды, выкрики, стоны раненых.
- Чего к земле прирос? - в самое ухо крикнул Печерице Василий
Ивлев. - Вперед!
Михась понял, что "вперед" - это не вперед, через мост, к родным
Клиничам, а почти назад, где появился враг. Он только сейчас заметил, что
солдаты его отделения, как и всей роты, развернувшись в цепь, побежали к
лесу. Еще минута, и их полусогнувшиеся фигуры растворятся в темноте.
Михась вскочил на ноги и устремился вслед за Ивлевым, навстречу
вспышкам выстрелов, светлячкам пуль, сердито взвизгивавшим у самого уха.
Уставшие ноги спотыкались о кочки, скользили по траве. Дорога осталась
далеко позади, а Михась все бежал. Он уже догнал развернувшуюся цепь роты,
снял с предохранителя курок и, на миг останавливаясь, стрелял в темноту.
Он понимал, что врага нужно задержать, оттеснить от переправы, сковать
боем, а потом разгромить. Иначе не пройти ему в Клиничи. У Михася не было
страха, хотя он знал, ощущал всем телом, что любой из пролетающих в
темноте светлячков может угодить в него и потухнуть вместе с его,
Михасевой, жизнью. По правде говоря, ему не верилось, что так близко от