"Иван Фотиевич Стаднюк. Москва, 41-й " - читать интересную книгу автора

Западной Украины эшелоны, груженные тракторами, комбайнами, сеялками,
зерном, - шли по довоенному графику.
Генерал Лукин приказал начальнику станции остановить этот поток. Но это
было так же невозможно, как невозможно остановить течение реки: оказались бы
забиты все железнодорожные пути на всех станциях, что застопорило бы
движение воинских эшелонов. И товарные поезда продолжали следовать в сторону
противника - чтобы где-то слететь под откос или сгореть.
Вызвал начальников военных складов - а складов было множество - и
спросил о том, сколько кому надо эшелонов для эвакуации. Услышал такие
цифры, что продолжать разговор было бессмысленно, и на свой страх и риск
отдал приказ: ни в чем не отказывать всем прибывающим с фронта за
боеприпасами, горючим, продовольствием, боевым снаряжением, если даже у них
нет на руках чековых требований для получения боевых грузов. Достаточно
записки полковника Маланкина - и вручил начальникам складов белые картонки с
заверенным печатью образцом подписи интенданта.
А командир 109-й мотострелковой дивизии полковник Краснорецкий Николай
Павлович бесстрастно доносил, что мотомехчасти Противника продолжают
остервенелые атаки и уже находятся в двадцати километрах западнее Шепетовки.
Краснорецкий был опытным и храбрым комдивом, проявившим себя еще в боях с
японцами у озера Хасан. И тем не менее его дивизия несла большие потери.
Вскоре был тяжело ранен и сам Краснорецкий{1}. Лукин тут же решил заменить
его лучшим командиром одного из полков этой дивизии - подполковником
Подопригорой Александром Ильичом. Но к этому времени полк в стычке с
превосходящими силами немцев понес большие потери, и Подопригора от
отчаяния, хотя нисколько не был повинен в потерях, застрелился. Пришлось
генералу Лукину самому ехать в дивизию, вести ее в бой, пока не был назначен
новый надежный командир.
Обстановка на Шепетовском направлении накалялась и обострялась все
больше. Надо было бросать навстречу врагу новые силы и чем-то прикрыть
фланги слабеющей 109-й мотострелковой дивизии. Лукин приказал задерживать
всех идущих, едущих через Шепетовку или близ нее - вырвавшиеся из окружения
разрозненные части, группы, одиночки. Из них удалось сколотить четыре
мотоотряда. Усилив их тремя батареями артиллерии и двумя десятками танков,
бросил на защиту флангов 109-й дивизии...
Так же решительно подчинил себе и свежую стрелковую дивизию, которая
пешим порядком приблизилась к Шепетовке, следуя на запад, чтобы влиться в
состав воевавшей там 5-й армии, местонахождение которой было неизвестно. И
приказал ей занять оборону на подступах к Шепетовке. Лукину тогда казалось,
что он не поспевал за своими жадными и встревоженными мыслями; решения
приходили будто сами по себе от ощущения смертельной опасности и понимания
небывалой ответственности. Часто остроту или непредвиденность, ситуации
улавливал чутким инстинктом; при этом помнил, что одна из подлинных тайн
умелых военачальников заключается в соединении смелости и осторожности.
Итак, генерал-лейтенант Лукин самовластно стал в Шепетовке командиром
созданной им же войсковой оперативной группы, о действиях которой вскоре
замелькали похвальные упоминания в сводках штаба Юго-Западного фронта и даже
Ставки Верховного Командования. Наладилась наконец связь с командующим
Юго-Западным фронтом генерал-полковником Кирпоносом, и Лукин со всей
прямотой доносил ему, что Шепетовская оперативная группа войск тает с каждым
днем и больше не имеет возможности пополняться. Уже ни доблесть, ни отвага,