"Октавиан Стампас. Рыцарь Христа (Тамплиеры - 1) " - читать интересную книгу автора

находиться рядом с моей возлюбленной, выполнять ее поручения, видеть и
слышать ее постоянно. Ведь это она своею рукой вышила для меня подарок.
- А мешок-то узнаете, сударь? Ведь это же тот самый, в котором вы
отдали ей наших рыб. Он и доброго слова-то не заслуживал, а теперь,
глядите-ка, изнутри его обшили бархатом, всюду каемочки, а вышивка-то
какая! И так и быть, сударь, скажу вам. Он весь был набит золотыми и
серебряными монетами, так что у нас с вами теперь целое состояние. Вы хоть
и круглый дурак, что пошли драться с этим чортом Гильдериком, но и
молодец - видать, судьба улыбается вам, дорогой мой господин Лунелинк,
дайте я вас сердечно поцелую!
Он слюняво облобызал меня, пустил слезу и принялся рассказывать, как
меня отбили от Гильдерика, который был полон решимости добить меня до
смерти после того, как нанес такое подлое и коварное ранение; как
истекающего кровью меня притащили домой и ждали, что я вот-вот испущу дух;
как мои друзья Адальберт, Иоганн, Эрих, Дигмар и Маттиас отправились в дом
архиепископа и смело добились аудиенции у Генриха и Адельгейды, чтобы
поведать им о доблестном поступке некоего молодого рыцаря из Зегенгейма и
подлости Гильдерика фон Шварцмоора, а также попросить немедленно направить
лучших императорских лекарей дабы спасти жизнь юноши, вступившегося за
честь Адельгейды. Скандал произошел большой. Генрих никак не мог поверить в
то, что один из его любимцев, Гильдерик, мог оказаться способен на такое,
но к счастью, нашелся свидетель, герцог Нижней Лотарингии Годфруа14.
Услыхав о скандале, он явился к императору и сообщил о том, как краем уха
слышал разговор между мною и Гильдериком и тогда решил, что ослышался, а
теперь, ввиду таких показаний, видит, что никакой осечки слух его не дал,
все правильно - Гильдерик неловко выразился и тем самым оскорбил честь
Адельгейды, за что и был вызван на поединок. Только после этого Генрих
изобразил гнев, вызвал к себе Гильдерика и потребовал дать отчет. Шварцмоор
и тут повел себя подло, он принялся доказывать, что все было совсем не так.
Якобы я, сгорая от любви к Адельгейде, подсел к нему во время пира и
принялся уговаривать помочь мне соблазнить молодую императрицу.
- Тут,- продолжал рассказывать Аттила,- герцог Годфруа говорит: "Как
же так, если я своими ушами слышал, как вы обещали графу Зегенгейму
устроить ночь с императрицей, после чего граф возмутился и вызвал вас на
поединок?" "А вот так,- отвечает эта сволочь,- я издевательским тоном
говорил, что устрою Зегенгейму свидание с императорицей, а он услышал в
моем тоне издевку и потому так взбеленился". "Вы лжете!" - сказал тут
Годфруа. Он тут ка-ак схватился за меч, не избежать Гильдерику нового
поединка, да Генрих тут встрял и говорит: "Прошу вас, Шварцмоор, покинуть
пределы империи, и отныне вы лишаетесь всех своих привилегий". А вообще-то,
ему не очень-то хотелось расправляться с Гильдериком. Ему просто нельзя
портить отношения с Годфруа. Не дай Бог, Лотарингия снюхается с папой. Но
вот увидите, Шварцмоор не очень-то будет наказан, откусите мне ухо, если
через месяц-другой он снова не появится при нашем дворе.
- Это почему же?
- А потому, сударь. Вот вы сейчас заартачитесь, а я все же скажу. И
зря вы не верите слухам, иные из них бывают ох как правдивы. Поговаривают,
что когда пятнадцать лет тому назад Генрих приказал ссильничать свою родную
сестрицу Адельгейду Кведлинбургскую, то этот самый Гильдерик, которому
тогда было столько же, сколько вам теперь, весьма охотно и чуть ли не самым