"Константин Михайлович Станюкович. Василий Иванович" - читать интересную книгу автора

слышны веселые голоса только что вставших офицеров, рассказывающих за чаем о
вчерашнем ужине на берегу, о красотах апельсинной рощи, о прелестях
каначек{423}...
Все теперь готово к подъему флага и брам-рей. Клипер "приведен в
порядок", то есть принял свой блестящий, праздничный, нарядный вид. Теперь
не стыдно его показать кому угодно. Сделайте одолжение, пожалуйте и разиньте
рты от восхищения при виде этого умопомрачающего блеска!
Палуба так и сверкает белизной своих гладких досок с черными,
вытянутыми в нитку, линиями просмоленных пазов и так чиста, что хоть не ходи
по ней ("плюнуть некуда", как говорят матросы). Борты - что зеркало, глядись
в них! Орудия, люки, компас, поручни - просто горят, сверкая на солнце.
Матросские койки, скатанные в красивые кульки и перевязанные крест-накрест,
белы, как снег, и на удивленье выровнены в своих бортовых гнездах. Снасти
подтянуты, и концы их уложены правильными кругами в кадках или висят
затейливыми гирляндами у мачт... Словом, куда ни взгляни, везде
ослепительная чистота. Все горит, все сверкает!
И даже клиперский пес, Мунька, щенком взятый из России, плавающий с
нами второй год и наметавшийся-таки в морских порядках, словно понимая
торжественность минуты, старательно охорашивается и вылизывает свои черные
мохнатые лапы, забравшись в сторонку, под пушку, чтоб не попадаться на глаза
старшему офицеру, Василию Ивановичу. В качестве старшего офицера, Василий
Иванович не особенно благоволит к общему любимцу Муньке, ибо знает за ним
кое-какие неблаговидные проделки, нарушавшие, к ужасу Василия Ивановича,
самым позорным образом великолепную чистоту палубы. Хотя Мунька, после
основательной порки, давным-давно исправился и вместе с двуногими существами
смотрит на палубу как на священное место, тем не менее чует, что Василий
Иванович все еще не вполне доверяет собачьему благонравию, и потому, как
благоразумный пес, старается быть подальше от глаз начальства в те
торжественные часы, когда на судне свершается культ чистоты и когда,
следовательно, Мунькиной шкуре, более чем когда-либо, грозит серьезная
опасность.


II

Низенький, гладкий и круглый, как кубышка, пожилой лейтенант,
щеголевато одетый во все белое, с безукоризненно чистыми воротничками -
"лиселями", подпиравшими короткую загоревшую шею, стремительно выскочив
снизу, появился на шканцах.
Это - "сам" Василий Иванович, старший офицер, помощник капитана,
"хозяйский глаз" клипера и главный жрец порядка, прозванный матросским
остроумием, дающим начальству свои неофициальные клички, - "Чистотой
Иванычем".
Его круглое, широкое и добродушное лицо с тщательно выбритыми мясистыми
щеками и толстой небольшой луковкой между ними, исправляющей должность носа,
лоснится и сияет, как медная пушка на юте. Василий Иванович, очевидно, в
отличном настроении. Недаром он жмурится, как кот, которому чешут за ухом.
С самого раннего утра - как только началась чистка - Василий Иванович,
как волчок, носился по клиперу. То здесь, то там, то на палубе, то внизу
мелькала его толстенькая подвижная фигурка в коротеньком рабочем