"Константин Михайлович Станюкович. Василий Иванович" - читать интересную книгу автора

пальто-буршлатике, в сбившейся на затылок фуражке и раздавался его
пронзительный, несколько визгливый тенорок. Везде "нюхал", по выражению
матросов, Василий Иванович. Там покрикивал, здесь похваливал и несся далее,
возбужденный и озабоченный.
Так носился он во время уборки и затем сделал генеральный осмотр
клипера. Куда только не заглядывал он! В какие только "узкости" и едва
доступные места не залезал Василий Иванович, несмотря на свое почтенное
брюшко!
В сопровождении боцмана Щукина, который насчет чистоты и порядка был,
пожалуй, еще plus royaliste que le roi*, Василий Иванович обошел нижнюю
палубу, спускался в машинное отделение, лазил по кубрикам и по трюму. Везде
он зорко оглядывал, везде, в случае сомнения, пробовал пальцем - чисто ли?
(И Щукин следовал примеру Василия Ивановича - тоже пробовал.) В трюме оба
жреца чистоты нагнулись над местом, где скопляется трюмная вода, и
добросовестно потянули носами - хорошо ли она пахнет? Понюхали, остались
довольны и пошли прочь.
______________
* более монархист, чем король (фр.).

Везде был примерный порядок. Во время осмотра взгляд маленьких, добрых
серых глазок Василия Ивановича ни разу не загорался внезапным гневом;
толстенькая, волосатая его рука не сжималась нервно в кулак, и из-под
нависших рыжих усов, прикрывавших толстые, сочные губы, не срывались
внушительные приветствия, столь любимые моряками вообще, а старшими
офицерами и боцманами в особенности.
Осмотрев все внизу, Василий Иванович мог с спокойным сердцем
отправиться в каюту и посвятить четверть часа своему туалету. Он любил-таки
заняться своей особой. Он тщательно выбрился, вымылся, попрыскал себя
одеколоном, основательно подчесал височки вперед и подфабрил усы, не без
самодовольного чувства любуясь отражением круглого, мясистого, добродушного
лица, и, взглянув на часы, торопливо облекся в свежую белую пару, чтобы к
подъему флага (к восьми часам) быть, по обыкновению, чистым и сияющим, как и
самый клипер, о благолепии которого он так ревновал.
Веселый и довольный, что все в порядке, что погода славная ("отлично
такелаж тянуть!") и что не вредно будет съездить на берег и посмотреть на
каначек, какие они такие, - Василий Иванович взбежал, с ловкостью настоящего
моряка, по трапу на мостик. Там лениво шагал, ожидая смены и чаю,
молоденький вахтенный мичман, уставший уже любоваться в течение
четырехчасовой вахты красотами тропической природы и с завистью
посматривавший в открытый люк кают-компании на стаканы с чаем, булки, сливки
и масло.
- Все готово у нас к подъему брам-рей? - спросил Василий Иванович,
принимая озабоченный, служебный вид, хотя отлично знал, что все давно
готово.
- Все готово-с! - отвечал и мичман официальным тоном, видимо, щеголяя
служебной аффектацией в ответе старшему офицеру.
- Как время?
- Полсклянки до восьми!
И затем, выдержав паузу, мичман прибавил уже неофициальным тоном:
- Кругом-то прелесть какая! Взгляните, Василий Иванович!