"Константин Михайлович Станюкович. Похождения одного благонамеренного молодого человека, рассказанные им самим" - читать интересную книгу автораперебираться с квартиры. Еще бог знает на кого попадешь, а она... она
все-таки заботится обо мне, любит меня, и... и... ничего мне не стоит... "Нет! - решил я, - и для меня, и для нее лучше, как придет время, расстаться тихо... Напишу ей письмо... объясню все. Она добрая, поймет, что она мне не пара". Такие мысли пробегали в моей голове, и мне стало жаль, что я ни с того ни с сего вдруг оскорбил Софью Петровну. - Соня! - проговорил я нежно, - прости меня. Она изумленно взглянула на меня, поспешно утирая обильно льющиеся слезы. - Прости меня, - продолжал я, протянув ей руку. - Я болен... Я нравственно болен. Ты понимаешь, что значит быть нравственно больным? - прибавил я. Она не понимала, что хотел я сказать, и как-то жалобно взглянула на меня. - Называй меня, Соня, как хочешь, и... и прости меня. Не успел я окончить, как уж Софья Петровна обливала горячими слезами мою руку и говорила, что я добрый, хороший, милый. Словом, перебирала весь лексикон нежных названий. - И разве я могу на тебя сердиться, дорогой мой? Разве я могу? Ведь ты любишь же меня хоть немножко, ну, хоть вот такую капельку. Любишь? - Конечно... - Вот если бы ты обманывал меня, если бы ты, не любя, говорил, что любишь, вот тогда... тогда... Она приискивала выражение. Ее обыкновенно добрые глаза сверкнули - Тогда... тогда... тогда... уже я не знаю, что бы я сделала тогда. Однако я болтаю, а ты, быть может, хочешь отдохнуть. Да что же это доктор не идет? Как твое плечо? - Болит. - Господи! Как распухло! - заговорила она, снова принимаясь осторожно натирать плечо мазью. - Мерзкая тварь! Подлая тварь! - повторяла она с сердцем. - Из-за нее ты мог бы лишиться жизни. Наконец в одиннадцатом часу пришел молодой военный доктор. Он осмотрел мое плечо, несколько раз надавливал его и все спрашивал: не больно ли? - Больно, доктор. - А теперь? - снова спрашивал он, надавливая в другом месте. - Очень больно. - Гм! Ну, а тут? - опять давил он самым бесцеремонным образом в третьем месте. - Ой, очень больно. - Так, так. Везде больно! - произнес он и устремил через очки сосредоточенный взгляд на плечо. Несмотря на боль, я не мог не улыбнуться, глядя на серьезное лицо доктора. В нем была какая-то комическая черточка, смесь добродушия с большим апломбом, невольно вызывавшая улыбку. - Вы как? - заговорил он, оглядывая беглым взглядом мою комнату. - То есть как насчет средств? - переспросил я, понимая, что он хочет сказать. - Ну, да. Можете лечиться дома? |
|
|