"Константин Михайлович Станюкович. Похождения одного благонамеренного молодого человека, рассказанные им самим" - читать интересную книгу автора

Со мной она стала любезней, оставляла меня после обеда "посидеть" и
иногда спускалась до шутки.
Барыня, видно, со скуки не прочь была даже пококетничать с учителем.
Это я очень хорошо видел и держал себя настороже. Ей забава, а мне может
кончиться плохо. С одной стороны - капризная барыня, а с другой - ревнивый
муж.
О ревности его я уже догадывался из разговоров, которые вели иногда
между собою сестры, смеясь, что они живут в деревне, запертые "Синей
бородой".
Наступил июль.
Я не просиживал уже букой наверху, а проводил большую часть времени
внизу с дамами, гулял вместе, читал им журналы, ездил иногда верхом вместе с
Еленой Александровной и держал себя с почтительной скромностью тайно
вздыхающего по ней молодого человека. Это, заметил я, Рязановой нравилось. Я
робко иногда взглядывал на молодую женщину и, когда она вскидывала на меня
взор, тотчас же опускал глаза, как бы смущенный, что она заметила.
Приютившись где-нибудь в уголке, когда Рязанова играла на фортепиано, я
задумывался, и, когда она спрашивала о причинах моей задумчивости, я
вздрагивал и отвечал, как будто застигнутый врасплох. А она как-то весело
усмехалась и, казалось, принимала мое почтительное ухаживание
снисходительно, как маленькое развлечение от деревенской скуки, тем более
что она не допускала и мысли, чтобы скромный учитель смел когда-нибудь
обнаружить чувства, волнующие его.
Меня интересовала эта игра, я с затаенной улыбкой смотрел, как эта
капризная, избалованная женщина, самоуверенная, гордящаяся своей красотой,
снисходила к скромному молодому человеку, уверенная, что он тайно влюблен в
нее и что достаточно одного ласкового слова с ее стороны, чтобы осчастливить
его. И Рязанова иногда дарила меня этим счастьем! Она бросила прежний тон и
сделалась ровна, ласкова, покровительственно-ласкова. Ей, кажется, было
забавно и весело видеть молчаливого и застенчивого учителя (она считала меня
застенчивым), робко поднимающего на нее глаза и как-то осторожно
отодвигающегося от нее, когда она удостоивала присесть рядом. Она продолжала
свою забаву, вполне уверенная, что в ней нет никакой опасности. Ей и в
голову, конечно, не могло прийти, чтобы из этого могло выйти что-нибудь
серьезное; она иногда брала меня с собой верхом, и мы носились как бешеные
вдвоем по лесу.
Сестра Елены Александровны, познакомившись со мной поближе, была
необыкновенно ласкова. Эта добрая, больная женщина, вечно с удушливым
кашлем, жалела "молодого человека, разлученного с семьей", расспрашивала о
матери и сестре с женским участием и за завтраком и обедом хлопотала, чтобы
я больше ел, и по нескольку раз приказывала подавать мне блюда. Все
принимали меня за скромного тихоню, и я, разумеется, не стал разуверять их.
Мисс Купер, пожилая англичанка, очень чопорная и щекотливая, и та находила,
что я благовоспитанный молодой человек, и однажды вызвалась похлопотать за
меня о месте гувернера в каком-нибудь "вполне приличном" доме. Только
подросток-гимназистка да Володя как-то сухо относились ко мне и редко со
мной разговаривали; ну, да это меня не заботило. Мальчик занимался очень
хорошо; я написал два письма Рязанову об его успехах и получил от него в
ответ благодарственное письмо. После оказалось, что Елена Александровна
написала обо мне лестный отзыв, как о скромном молодом человеке, не похожем