"Константин Михайлович Станюкович. Страдалец" - читать интересную книгу автора

Я взглянул на него. Он шел, понурив голову, с видом человека,
подавленного думами, и молчал.
- Надолго вы в наши Палестины? - спросил он наконец.
- Нет... Через три дня уеду.
- В Россию?
- Да, в Петербург...
- Завидую вам! - проговорил он. - Невеселы наши Палестины. Не дай бог
никому попасть сюда... Люди здесь грубые, некультурные... Духовные интересы
для них непонятны... Здесь пьют, играют в карты и сплетничают... Человеку с
высшими потребностями, привыкшему к иной жизни, к иным нравам, тяжело...
Верите ли, не с кем иногда перемолвиться словом... Вот только и отдыхаешь
душой у Петровских да еще в одном семействе. Славные они оба, эти
Петровские... Вы давно с ними знакомы? - прибавил Рудницкий.
- Давно...
- Как они оба еще сохранили свежесть души! - восторженно проговорил мой
спутник, - особенно эта милая Варвара Николаевна!.. Женщины, впрочем, вообще
лучше нашего брата, - вставил Рудницкий. - Не будь здесь этих двух семей -
пришлось бы разучиться говорить... Купцы - народ невозможный...
Чиновничество... тоже не особенно симпатично, да и многие сторонятся от
людей в моем положении... Развлечений порядочных никаких... Отвратительный
город, отвратительная страна! - угрюмо закончил Рудницкий.
Он выдержал паузу и продолжал:
- И знать, что вам предстоит навсегда здесь остаться! Навсегда в этой
трущобе!.. А, впрочем, вероятно, уж и недолго терпеть! - грустно усмехнулся
старик, - здоровье мое вконец расстроено... Однако вот и гостиница...
Простите, я разболтался... Здесь такая редкость встретить свежего человека,
и так хочется отвести душу, поговорить... Видно, старческая слабость...
Признаюсь, и мне было любопытно послушать, что будет говорить старик, и
посмотреть, в какой роли он явится перед "свежим" человеком, и я попросил
его зайти ко мне.
Он охотно согласился.
Через несколько минут мы сидели в номере за бутылкой красного вина, и
мне было дано настоящее представление с самым неожиданным финалом.


V

- Да... Одиннадцать лет, как я живу в этом городе... Одиннадцать лет
одинокий, всеми забытый... Легко сказать: одиннадцать лет, а каково прожить
их?..
Он прихлебнул вина и промолвил с усмешкой:
- И все-таки находят, вероятно, что наказание мало для такого...
ужасного преступника... Для всех есть милосердие, а для меня его нет...
Многим разрешили вернуться... Другие, видите ли, не столь виновны, а я,
видно, в самом деле злодей!.. - прибавил он и засмеялся тихим, почти
беззвучным смехом.
При этом злобное, насмешливое выражение пронеслось по его бледному,
худому лицу, засветилось холодным блеском в глазах и искривило тонкие,
бескровные губы в сардоническую улыбку. Что-то неприятное, мефистофелевское
было в этом старческом лице.