"Константин Михайлович Станюкович. "Берег" и море" - читать интересную книгу автора

Тогда находились редкие адмиралы и капитаны, которые умели делать
службу осмысленною, а не каторгой или тоской, и в то же время заставлять
своим влиянием молодых офицеров видеть в чужих странах не одни только
рестораны и туземных кокоток.
И где только не пришлось побывать морякам в прежних дальних плаваниях!
И поездки в Лондон и Париж из портов, куда заходили суда, и южная
загадочная Индия, и Калифорния с ее сказочно выросшим "Фриски", и быстро
сделавшаяся из страны каторжников свободная и богатая Австралия, и роскошь
островов Зондского архипелага и Тихого океана - все это было действительно
поучительным отдыхом после длинных иногда и бурных нередко океанских
переходов.
Зато они хорошо знакомили русских моряков со штормами и ураганами и
поднимали в них чувство хладнокровия, неустрашимости и долга в этой борьбе
человека с рассвирепевшим стариком-океаном, грозившим со стихийною
жестокостью смертью.
И берег манил многих моряков иначе, как манил моряков другого
поколения. Тем было стыдно не прочитать чего-нибудь о стране, куда шли, не
повидать чего-нибудь действительно интересного, не сравнить чужой жизни и
обычаев с нашими и подчас не задуматься о том, о чем и не думалось.
И сама прелесть роскошной природы, и этот то бурный, то ласково
рокочущий океан, и высокое бирюзовое небо, и восход и закат солнца, и дивные
серебристые ночи с бесстрастно-томным месяцем и мириадами ласково мигающих
звезд - все, все, казалось, говорило и пело о чем-то приподнятом, умиленном
и хорошем более чуткой и проникновенной душе моряка от более частого его
общения с природой.
Эти плавания оставались часто прелестными воспоминаниями.
Артемьев мог вспомнить о своем первом дальнем плавании, как и большая
часть сослуживцев, как о чем-то тусклом, скучном и неприятном.
Часто чинили машину броненосца. Трусили на переходах. Однообразны,
скучны были долгие стоянки на Дальнем Востоке. Плавали редко, ради
осторожности капитана, боявшегося и перетратить уголь, и испортить
благополучие своих плаваний, и следовательно карьеру.
Неуверенный в умении управлять своим броненосцем, стоящим миллионы, он
не любил плавать и недолюбливал моря. Недаром же его называли "цензовым"
моряком. Добродушно лукавый, не строгий по службе и даже слегка заискивающий
у офицеров, как человек, у которого есть какие-то секретные фамильярные
отношения к казенным деньгам, он только "выплевывал" ценз, чтобы поскорее
быть произведенным в контр-адмиралы с увольнением по семейным
обстоятельствам в отставку, - благо честолюбия в нем не было и деньжонки
припасены. С таким подспорьем к пенсии можно жить скромненько с семьей хотя
бы и в Петербурге.
Молодой лейтенант три года на Дальнем Востоке добросовестно служил,
исполняя нехитрые обязанности вахтенного офицера и не питая уважения к
своему капитану.
Мягкий, добрый по натуре сам, он не наводил страха на матросов, но
"умывал руки", когда другие наводили его. Не его дело, хотя и неприятно.
Он не думал, как и большая часть людей, ни о задачах и правилах жизни,
ни о том равнодушии ко злу, личному и общественному, которое испытывал и сам
и видел в сослуживцах и в товарищах. Он только смутно понимал и чувствовал,
что не так благополучна жизнь, и что на моряках, как и на всех