"Константин Михайлович Станюкович. Петербургские карьеры" - читать интересную книгу автора

То попросят за винцом сходить, то за тем, то за другим...
Однако Агафья терпела и при помощи кухаркиных рассказов и своей
сообразительности мало-помалу начала понимать самую музыку. Она припомнила,
как ее спутник, лакей, на железной дороге говорил, что "честию очинно
трудно". Прозревала она, что в этих словах заключается много горькой правды
и что нередко господа за три рубля норовят кожу стянуть с человека. Стала
Агафья смекать эти дела и стала лупцовать к Смольному, а оттуда к
Измайловскому вовсе не с такой отчаянной свирепостью, как прежде. А если
барыня и начинала ее бранить, то на первых порах она отмалчивалась. После и
она не стояла истуканом, услыхав раз, как кухарка отбрила барыню за слово
"воровка" и как она настращала ту же барыню, сказав: "Вы не очень... Разве я
воровка... Нешто такие воровки?.. Нешто вы не знаете, что за воровку мировой
скажет... Расчет беспременно потребую... Ишь, воровка!"
Долго еще ворчала кухарка, и барыня ушла из кухни, поджав хвост, и,
только придя в кабинет к супругу, упала в обморок. О чем они там говорили,
неизвестно. Только лакей Афанасий после рассказывал на кухне, что барин с
барыней чуть не подрались и что барыня сказала барину: "Лысый дурак", - а
барин ей насчет душенек что-то...
Все это запримечала Агафья, и, когда ее ругали, она уже начинала сама
сперва слегка ворчать, а после и протестовать невинными словами, вроде
следующих:
- Нешто я лошадь?..
Никто, конечно, не разуверял ее в противном. Но никто, конечно, и не
облегчал ее участи.
Мало-помалу Агафья завела знакомство. Познакомилась с несколькими
кухарками в доме. Кроме того, бегая часто по лавочкам, она встречалась там с
горничными и лакеями большого дома и нередко обменивалась со своими
знакомцами новостями.
- Ну, что у вас, Агафья, нового? - бывало, спросит ее кухарка
четвертого этажа, забирая в лавочке провизию. - Аль жужжит?
Агафья только махала рукой и приговаривала:
- Артемьич... Отпусти-ка огурчиков... с рассолом. Вчерась в три места
гоняла!.. Право!
- Ишь... Верно, все за деньгам! А наша-то, наша-то тоже хороша.
Получила этто наша деньги... Ну, хорошо... Людям бы настоящим и приберечь, а
они сейчас с этим с деньгам в клуб... Так и просидели все денежки в этом
клубу... Вернулись в три часа ночи-то, с муженьком... Оба лютей зверей.
Отворяю им двери... "Чего, говорят, отворяешь ты - это они мне-то - чрез сто
лет после звонка..." Слышишь ты это, Агафья?.. Чрез сто лет... Хорошо...
Смолчала... Подала раздеваться... Слышу: они-то после со своим-то
пыняются... "Если бы, говорит, не ты, неумный, я бы, говорит, беспременно
выиграла". А он ей: "Если бы, говорит, не ты, я бы, говорит, беспременно
выиграл..." И пошли... и пошли... Однако пора йтить... Прощай, Агафьюшка...
когда заходи чайку напиться.
Присматриваясь к подневольной жизни все ближе и ближе, Агафья уже стала
понимать, что подневольное житье требует сноровки. Видела она прочих, хоть и
прочих житье не бог знает что за красивое, а все ж таки эти прочие по
возможности себя сохраняют. И вот, после годового пребывания, Агафья решила
себя по возможности сохранять и воздавать обидчикам по заслугам. К этому
времени Агафья из себя переменилась. Платье свое крестьянское сняла, завела