"Константин Михайлович Станюкович. Матроска" - читать интересную книгу автора

И с этими словами она сдернула с головы платок и, нагнув свою
заседевшую голову и приподняв жидковатую прядку волос, показала большой и
глубокий белеющий шрам недалеко от виска.
- Видела? - спросила она, снова надевая платок.
- Видела.
- Что, небось ловко съезжено?.. Еще слава богу, что жива осталась. Два
месяца в госпитале пролежала. Дохтура говорили, что черепу повреждение
вышло... Если бы, говорят, еще чуточку, то сразу дух вон...
- Кто ж это тебя, Ивановна?
- Известно кто! Муж, царствие ему небесное! - с чувством проговорила
Ивановна и набожно перекрестилась.
- За что же это он тебя? - спрашивала Груня, все еще не догадывавшаяся,
какое отношение имеет этот шрам к ее собственному положению.
- А за свое же безумство, за свое, милая... Тоже была в твоих,
примерно, годах за матросом и тоже была замуж отдана, как и ты, безо всякой
приверженности. Однако себя соблюдала до поры до времени... А пришла пора,
мой-то ушел в плавание, а тут подвернись такой же подлец, вроде Васьки...
"Агаша да Агашенька... андел..." ну, одним словом, все эти мужчинские
подлости свои повторял. Я и развесь уши... И показался он мне в те поры
самым желанным человеком на свете, этот унтерцер. Ну и втюрилась... Не ем,
не сплю, только бы его увидать... Известно, наша сестра если втюрится, то
лишится всякого рассудка... Души в ем не чаю... И не было бы ничего, если б
этот подлец отстал... Проплакала бы я глаза и шабаш... Так нет! И он свою
линию вел... знал, чем облестить... Тоже прикинулся, что в отчаянности... Я
и пожалей... А коли наша сестра втюрится да пожалеет... известно, что
выйдет... Ну и вышло. Хороводились мы так лето, унтерцер и отстал... А тут
муж вернулся... Я сгоряча бух ему в ноги. "Так и так, мол, виновата я была,
закон нарушила... Простите, говорю. Больше не буду". А он, толком не
выслушавши, хвать кочергу да со всей мочи... Потом бегал в госпиталь, каялся
и прощал - только, говорит, поправляйся... Но с тех пор - на что верна была
я жена, а мой матрос - царство ему небесное! - чуть что, сейчас драться... И
такая расстройка пошла, что не дай бог. Натерпелась я, пока мы оба в лета не
вошли. И еще сам меня виноватил. "Ты, говорит, дура, чего мне винилась!
Нешто, говорит, лестно мне знать, как мою да законную супругу чужой человек
в уста целовал?.. Нешто, говорит, легко мне было свою жену да убить? Дура,
говорит, и есть..." И впрямь дура была! Нет, Груня, милая, не винись лучше
Григорию. Коли себя не жалеешь, его-то пожалей. Жисть евойную не рушь, -
закончила свой рассказ Ивановна.
- А если он стороной узнает?.. Даже один писарь грозился, что отпишет
мужу...
- Это подлюга Иванов? Да Григорий не поверит подметному письму... Мало
ли можно набрехать на человека... А ты отрекайся... Поверь, это мужчине
приятней... Может, первое время он и будет в сумлений, а потом, как увидит,
что ты ведешь себя честно да правильно, - и сумление пройдет. И будете вы
жить в ладе да в мире... Так-то, Грунюшка... Посмекни-ка, что тебе старуха
советует... Ну, однако, и наговорила я тебе... Пора старым костям и на
покой. Мне-то рано вставать... Прощай!.. Христос с тобой... Спи, милая,
хорошо да не нудь себя думами. Все перемелется, мука будет!
- Ах, Ивановна, что-то сдается мне - не будет! - тоскливо проговорила
Груня, провожая старуху.