"Сьюзен Стерн. Арахна " - читать интересную книгу автора

В комнате стоял полумрак. Мне понадобилось время, чтобы глаза привыкли
к темноте, которая приветствовала меня мягко и льстиво. Мой взгляд отыскал
ее ткацкий станок, по раме которого ползали мухи. Я ожидала услышать оклик
или шаги, но единственными звуками в доме были мое старческое сопение и
жужжание насекомых.
На столе у окна лежали остатки завтрака - немного сыра, глянцевый кубок
из орехового дерева, тарелка редиски и хлеб. Я знала, что надо сесть и
подождать; что можно отломить кусок мучнистого хлеба и попробовать редиску,
которая влекла меня своим опаляющим румянцем. Можно было выпить вина. Кувшин
стоял здесь же - на грязном полу.
И хотя не чувствовалось ни одного намека на колдовство, я уловила в
каждой свече и ложке, в одежде и изрезанном столе какую-то смутную угрозу.
Опасность исходила даже от связок лука, висевших на стене. Но я хотела
развлечений. Да и что мне еда людей? Я родилась в своих латах из головы
отца! У меня было рождение, но не будет смерти. Так почему же этот кувшин и
связки лука опечалили меня? Почему слеза побежала по щеке и упала на грязный
стол?
- Чем я могу помочь тебе, старая женщина?
Она стояла в дверях, и ее голос кружил вокруг меня, словно тонкая
паутина. О каким гадким и немощным существом она оказалась. Ее шея и плечи
высохли, как корка козьего сыра; лицо сморщилось, придавая ей вид голодного
альбиноса, который всю жизнь питался гнилью и падалью.
- Милая моя, ты должна показать мне свои холсты, - пропела я. - О тебе
уже ходят легенды, и я пришла по этой жаре в надежде оценить твое искусство.
Она улыбнулась - нет, не улыбнулась, а скорее оскалила зубы. Да, в ее
глазах сияли самодовольство и гордость. Вот же кукла - она ничего не
понимала.
- Садись, - торопливо заговорила женщина. - Отдохни немного и выпей
вина. Я покажу тебе все, что у меня есть. А потом ты пойдешь домой и
расскажешь знакомым о рукоделии Арахны.
Она налила вина и протянула мне чашу с такой снисходительностью, с
какой, наверное, давала помои своей козе.
Я усмехнулась, обнажив гнилые зубы, и с шумом всосала глоток вина. А
она вытаскивала цветастые ткани из сундука, стоявшего около станка.
- Смотри!
Ткачиха развернула холст, и я увидела сельскую сцену: пастух дремал в
кипарисовой роще, и у потока, сиявшего, как лед, паслись его кроткие овцы.
Тень от деревьев манила глубиной; среди корней и травы росли грибы, а
солнечный свет играл на каждой травинке и каждом листочке. Пастух был
прекрасен, как утренний рассвет - чуть старше юноши, но статен и изящен. Его
туника едва прикрывала бедра. И я до сих пор ощущаю томление, когда
вспоминаю эту чарующую грань между одеждой и нежной кожей ноги.
- Прекрасно, - поздравила я ее, сделав голос преувеличенно скрипучим и
высоким, как будто млела от восторга. - Просто великолепно!
- Да, - согласилась она. - Взгляни на свет и тени от деревьев. Даже
Афине не удалось бы добиться такого сходства с корой и поросшими мхом
камнями.
Я выронила чашу из рук, словно цепенея в смертельном ужасе. Сосуд
разбился на острые, покрытые винными пятнами черепки, которые теперь лежали
между нами, как немая угроза. Я застонала, закатила глаза и взмолилась: