"Войтек Стеклач. Как убить золотого соловья " - читать интересную книгу автора

И перевел взгляд на стену с картинами. Я знал, что вышибала находит их
отменными и даже прекрасными. Ибо писал их он сам. Серые и желтые полотна.
На первом изображено бурное море, а на втором - волнующаяся хлебная нива.
Бубеничек в прошлом боксер, но не без образования - добывал он его
собственным упорством, сидя по утрам в городской библиотеке. Он не пил и к
работе, которую при своей корпуленции считал естественной и
предопределенной, относился с любовью и в высшей степени ответственно. Он
был вышибалой и нисколько не стыдился этого, хотя официально числился
швейцаром. Его отец и дед тоже служили швейцарами и тоже без стеснения
выполняли обязанности вышибал. Впрочем, между швейцаром и вышибалой есть
разница. Какой швейцар имел собственный дом на Виноградах, как дед
Бубеничека, и какой швейцар мог бы приобрести первый в Праге "мерседес", как
это сделал отец Бубеничека? Вышибала - это своего рода церемониймейстер,
говаривал Вацлав Бубеничек, размышляя о своем общественном положении.
- Но ведь вы уже с нею разошлись, - скорее констатировал, чем спросил
Бубеничек.
- Разошлись, - кивнул я.
- Но как же тогда...
Сообщение, появившееся в понедельник, было лаконичным. В субботу
трагически погибла Зузана Черная. Вот и все. Но пол-Праги наверняка узнало
об этом еще в воскресенье. Не от меня. Только далеко за полночь ребята из
угрозыска отпустили меня спать, да еще были столь любезны, что отвезли прямо
домой. Домой, в мою однокомнатную квартиру на Петршинах. Я проглотил
таблетку и проспал все воскресенье. На всякий случай даже телефон отключил.
- Я еще не успел вернуть ей ключи.
- Ага, - понимающе протянул Бубеничек. - Да, не повезло тебе. То есть
не везет, - поправился он.
- В каком смысле?
- Но ведь это ты нашел, - невинно сказал Бубеничек. - Зрелище не из
приятных.
- Что верно, то верно, - согласился я.
Сколь часто подобное зрелище приходилось видывать самому Бубеничеку, я
на всякий случай уточнять не стал.
- Хорошая была певица, - сказал Бубеничек и с отвращением скривился,
когда очередная волна децибелов сотрясла стену, - и могла стать отличной.
Еще когда только начинала, так, бывало, заходила сюда на джаз-вечера.
Бубеничек прикрыл глаза и меланхолично вздохнул:
- Слышал бы ты ее тогда! Это было... - он начал загибать пальцы, а
потом махнул рукой. - В общем, давно... Как-то она тут пела со стариком
Фирмановым... Да, было дело... Но только ты тогда нечасто сюда заглядывал.
Тогда, пять лет назад, я и впрямь нечасто заглядывал в "Ротонду". В те
годы образовалась элита чешской поп-музыки, в которую я не попал. Она-то и
ходила в тогдашнюю "Ротонду".
- А ты играешь у Камила? - спросил Бубеничек, и его тон не оставлял
никаких сомнений в том, что он невысокого мнения обо мне. Равно как и о
Камиле. Ибо этот доморощенный художник был душою и телом предан джазу, и
среди легенд пражского музыкального полусвета достойное место занимала
история о встрече Бубеничека с Армстронгом. Когда старик Луи приехал в Прагу
и стало известно, что на другой же день вечером он посетит "Ротонду",
Бубеничек явился на службу уже с утра в невероятно торжественном черном