"Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский. Россия под властью царей " - читать интересную книгу автора

страх и риск вместе со своими дружинниками, и этим правом князья в те
времена часто пользовались к большой своей выгоде. Дружина, вернее,
соратники князя следовали за ним повсюду. Когда он покидал свой стол, чтобы
княжить в более богатой или крупной земле, они сопровождали его и разделяли
его удачу. Но если вече прогоняло не полюбившегося ему князя, дружина
изгонялась вместе с ним.
Подобные переходы князей со стола на стол были в порядке вещей, и
редко кто не занимал в продолжение своей жизни полдюжины престолов (или
"столов", по бывшему тогда в употреблении многозначительному выражению).
Смена правителей происходила без особых конфликтов. Когда князь становился
неугоден городу, вечу просто надо было собраться и произнести
сакраментальную фразу: "Приветствуем тебя, княже!" После этого светлый
князь удалялся, испытывая к своим бывшим избирателям не большую
недоброжелательность, чем, скажем, провалившийся на выборах кандидат в
члены английского парламента. Если преемник не оправдал ожиданий и вече,
изменив свои намерения, снова призывало прежнего князя, последний с
величайшей готовностью садился на стол. Бывали случаи, когда в том же
городе тот же князь избирался, прогонялся и снова призывался три-четыре
раза подряд.
Таким образом, княжества в средневековой Руси вопреки монархической
форме правления в действительности были отдельными свободными республиками.
Республиками их называет также один из лучших наших современных историков,
Костомаров, хотя он из осторожности и помня о цензуре избегает употребления
латинского термина, заменяя его равнозначащим славянским выражением
"народоправство". Князья, по существу, были наемные воины с боевыми
отрядами, которых республика практически брала себе на службу. Такой уклад
во многом сходен с положением, существовавшим в небольших итальянских
республиках средневековья, с той единственной разницей, что русские
condottieri составляли особую касту и происходили из одного владетельного
рода.
Однако этот факт ни в коей мере не ущемлял демократического строя того
времени, ибо самое поразительное в нашей древней истории - полное
отсутствие каких-либо тиранических тенденций. Лишь редко случалось, что
князь силой оружия сопротивлялся воле народа. Это значило бы слишком много
потерять и слишком мало выиграть. Полуоседлый народ, обитавший в стране,
столь редко населенной, что земля не представляла ценности, едва ли
испытывал особенно крепкую привязанность к месту. Равно и князь не питал
чрезмерной приверженности к своему стольному городу. Кочуя так же, как
кочевал народ, князь и его дружина довольно безразлично относились к тому,
куда направиться или где обосноваться. Князь сам для себя, а дружина для
своего князя стояли лишь на страже своих интересов, то есть ценили город
покрупнее и кормление пожирнее. Поэтому не к выгоде князя было противиться
воле веча, ибо такое пятно на его репутации значительно ограничило бы
возможности дальнейшего возвышения. Да и вообще на крайний случай он всегда
мог найти какое-нибудь захудалое княжество, готовое принять его, ибо,
посадив на стол князя вместо простого посадника, город приобретал большую
славу и независимость. А тем временем наш князь мог уверенно смотреть в
будущее в ожидании чего-либо лучшего. Князья так часто прогонялись из
стольных городов и раздоры с вечем были столь обычны, что княжескому
искателю приключений с добрым нравом, если он не зевал, нетрудно было