"Сергей Михайлович Степняк-Кравчинский. Подпольная Россия " - читать интересную книгу автора

уравнения своего положения с уголовными преступниками! От времени до
времени при помощи способов, которые умеют находить только заключенные, от
этих заживо погребенных людей получались на волю письма, кое-как
нацарапанные на клочке оберточной бумаги, сообщавшие о гнусных и
бессмысленных жестокостях, которым подвергали их тюремщики, чтобы
выслужиться перед начальством. И эти письма переходили из рук в руки,
известия передавались из уст в уста, вызывая у всех слезы жалости и
негодования и поселяя в душе людей самых мягких мысли о крови, ненависти,
мести.


II

Первые кровавые дела начались за год или за два до наступления
настоящего террора. То были пока отдельные факты, без всякого серьезного
политического значения; но они ясно доказывали, что усилия правительства
начали уже приносить свои плоды и что "млеко любви" социалистов прошлого
поколения превращалось мало-помалу в желчь ненависти. Вытекая из чувства
мести, нападения направлялись вначале на ближайших врагов - шпионов, и в
разных частях России их было убито около полудюжины.
Было, однако, несомненно, что эти первые попытки необходимо должны
были повести к дальнейшим. Уж если тратить время на убийство какого-нибудь
шпиона, то почему же оставлять безнаказанным жандарма, поощряющего его
гнусное ремесло, или прокурора, который пользуется его донесениями для
арестов, или, наконец, шефа жандармов, который руководит всем? А дальше
приходилось подумать и о самом царе, властью которого действует вся эта
орда. Логика вещей должна была заставить революционеров пройти одну за
другой все эти ступени, и они не могли не пройти их, так как русский
человек может грешить недостатком чего угодно, только не мужества быть
последовательным до конца.
Случилось, однако, обстоятельство первостепенной важности, давшее
такой сильный толчок движению, что этот переход, на который при иных
условиях потребовались бы, может быть, годы, был совершен почти сразу.
24 января 1878 года раздался памятный выстрел Веры Засулич. Через два
месяца она была оправдана судом присяжных.
Нам нет нужды говорить о подробностях самого события и процесса, ни
настаивать на их громадном значении. Каждый, кто пережил это время, помнит,
в каком лихорадочном возбуждении было тогда все общество, вся публика без
различия возраста, сословий, партий. Легко представить себе, что должно
было происходить в среде революционеров.
Засулич вовсе не была террористкой. Она была ангелом мести, жертвой,
которая добровольно отдавала себя на заклание, чтобы смыть с партии
позорное пятно смертельной обиды. Очевидно было, что если всякий подлый
поступок должен ждать своей Засулич, то совершивший его может спать
спокойно и дожить до седых волос.
И, однако, событие 24 января имело огромное значение в развитии
терроризма. Оно озарило его своим ореолом самопожертвования и дало ему
санкцию общественного признания.
Оправдание Засулич было торжественным осуждением всей системы
произвола, которая заставила эту девушку поднять на палача свою мстительную