"Ирина Степановская. Экзотические птицы " - читать интересную книгу автора

всегда вспоминала прежние отделенческие шуры-муры Барашкова то с бывшей
заведующей отделением Тиной, то с медсестрой Мариной. И вспоминала, как она,
Маша, по молодости лет за эти объятия Барашкова презирала.
"Ведь у них у всех есть законные жены, - думала тогда Маша. - Неужели
природа всех мужчин такова, что они совсем не могут сдерживать свои
желания?" И хотя в объятиях Дорна не было чего-то уж совсем пошлого или
неприличного, Мышка понимала, что неприятное чувство возникало у нее потому,
что она представляла: в каждом объятии на стороне есть пусть и небольшой, но
факт предательства семьи.
Тема семьи для Мышки была болезненной. Мать ее по-прежнему жила за
границей, вела там свои дела, а отец, фактически выкупив дочери вот это ее
отделение, считал, видимо, что по большому счету выполнил свой долг, и вел
совершенно нестесненный и свободный образ жизни. Мышка теперь жила одна, с
прежней домработницей, в той же самой огромной квартире. Кавалеров у нее и
раньше было немного, а сейчас не было практически никого. Жизнь ее и в
студенческие годы почти целиком состояла из учебы, а теперь была полностью
сосредоточена на работе. В этом Мышка, очевидно, старалась подражать
матери - уж если не было счастья в личной жизни, пусть хоть в делах будет
все на высоте. Но когда судьба бросила ее в объятия бывшего однокурсника
Владика Дорна, Мышка в этих объятиях растерялась. Она засомневалась,
правильно ли распорядилась судьба, расставив игроков на доске именно таким
образом. Мышке Владик нравился, этого было не изменить. И не было, кроме
него, у нее никого, это было тоже верно. Но головы Мышка никогда не теряла.
И маленькой своей, умненькой, модно подстриженной головкой хорошо понимала -
ей, Мышке, служебный роман на пользу не пойдет. Ей и сейчас трудно было
держать в узде своих подчиненных. Барашков был практически неуправляем. Дорн
пока сдерживался, но это, возможно, только пока. Кто его знает, как поведет
он себя дальше, когда отношения между ними перейдут в другую, горизонтальную
плоскость.
Так недолго будет ей, Маше, потерять все свои начальственные позиции.
Но, с другой стороны, ей так хотелось любви - быть любимой, самой любить...
Но к чему приведет эта любовь? Ведь Владик Дорн, так же как ее отец в свое
время, так же, как Барашков, как многие другие, был женат и в этом плане
совершенно для нее бесперспективен. И Мышка чувствовала себя по отношению к
Владику Дорну кем-то вроде заложницы.
- Ты что, сумасшедшая? - уговаривал ее Владик Дорн, обнимая. - Жизни не
знаешь? Романы между людьми, имеющими семью, вполне нормальная и обыденная
вещь. Они приносят людям стимул жить. Брак - такая рутина, но нельзя же
каждый раз разводиться! А красивый роман - удовольствие для обоих!
- Конечно, - отвечала ему Мышка. - Так говорят, как правило, те, кто,
заводя романы на стороне, уверены в своих половинках. Открой любой
иллюстрированный журнал, почитай. Каждая захудалая знаменитость расскажет
тебе, что от своей жены ему нужна только верность. Когда же этих мужчин
спрашивают, бывают ли у них соблазны, они только вздыхают, закатывают глаза
и отвечают, что при море поклонниц от соблазнов удержаться трудно.
- Не надо читать плохие журналы! - уговаривал ее Дорн и норовил
повалить на дорогой светло-коричневый кожаный диван. Но Мышка пугалась,
отпихивала его ногой и одергивала юбку.
- Отстань, Владик! Иди к больным! - говорила она.
- Ты меня доведешь до того, что я тебя как-нибудь изнасилую! - скорчив