"Этель Стивенс. Прекрасная пленница " - читать интересную книгу автора

- И это было бы для тебя очень полезно, - отозвался отец.


ГЛАВА II

В первые же дни своего пребывания в семье, членом которой он стал,
Риккардо сделал некоторые наблюдения, заставившие его призадуматься. Сицио
Скарфи производил впечатление человека, постоянно чем-то встревоженного.
С другой стороны, юноша задавался вопросом - почему дядя выписал его к
себе? Почему поставил в условия тесного общения с двумя девушками? Нет ли
какой-нибудь таинственной причины, заставляющей Сицио Скарфи желать, чтобы
одна из них вышла замуж за него, Риккардо?
На другой день по его приезде, после полуденного завтрака, Аннунциата
предложила Риккардо показать ему своих любимцев.
Они пересекли солнечный дворик и прошли во второй двор, меньше первого
и заросший травой. В одном из углов его, в большой деревянной кадке, росла
магнолия, и сладкий запах цветов носился в воздухе. Середину patio занимал
заброшенный фонтан, а часть колоннады была забрана досками и циновками.
Туда-то и направилась Аннунциата.
Риккардо последовал за ней и заглянул в отгороженное пространство: там
был резервуар с водой, поступавшей в него, очевидно, из фонтана, и в воде, в
том единственном месте, которое было освещено солнцем, стояли с видом
покорным и созерцательным три бело-розовых фламинго.
- Это мой гарем, - зашептала Аннунциата и отодвинула циновки.
Вышли три тонконогие птицы, забавные и полные чувства собственного
достоинства.
- Прелесть, правда? И какие умницы!
Сама она была так прелестна, что Риккардо улыбнулся.
- А ты не боишься, что твой гарем разлетится?
- О! Они ведь не могут. Я подвязала им крылья, вот почему я говорю, что
это мой гарем. Вот эта, с длинной-длинной шеей, Фатима, та - Дужа, а самая
милая и маленькая - Ясода. А кокетки какие! До чего гордятся своими длинными
ногами!
Аннунциата повела шейкой, подражая движениям птиц; а Риккардо, подобрав
лепесток магнолии, пахучий и плотный, бросил им в невинную Фатиму, которая
испуганно отшатнулась и сделала бесплодную попытку подняться на воздух.
- Несчастная птица! - воскликнул Риккардо. - Это жестоко...
Аннунциата покраснела.
- Жестоко? Несчастная? Как ты смеешь?
- Да, жестоко держать их здесь в заточении. Я видел, подъезжая к
Тунису, целую стаю таких птиц. Они летели над заливом, к солнцу, свободные,
как орлы, и казалось, что им принадлежит и море, и воздух.
Она слушала, смягчаясь.
- Но моим так хорошо живется, - снова заговорила она. - У них вдоволь
рыбы, и незачем разыскивать и отвоевывать ее, их каждый день ласкают, а
зимой забирают в дом. Фатима, та просто-таки обожает меня и была бы
несчастна, если бы я развязала ей крылья. Правда, Фатима-милочка? А Дужа
такая жадная, что на воле, наверное, недоедала бы. Про Ясоду и говорить
нечего: ее заклевали бы насмерть, правда, маленькая моя?
Птицы благосклонно принимали ее ласки, и она бросала на Риккардо