"Этель Стивенс. Прекрасная пленница " - читать интересную книгу автора

мешает.
Сальваторе удивленно поднял брови, Джоконда смутилась, Аннунциата едва
удерживалась, чтобы не расхохотаться.
Сицио Скарфи отодвинул стул и, перецеловав дочерей, вышел из комнаты.
- Не понимаю, что это с папой последнее время, - с гримасой заметила
Аннунциата, присаживаясь на ручку кресла, в котором сидел брат. - Если папа
будет сердитый, а Сальваторе - противный, то мы всех знакомых растеряем.
- Благодарю за комплимент, - отозвался Сальваторе, допивая свой
коньяк. - По счастью, чужие сестры держатся иного мнения. Осторожнее! Ты
перевернешь меня!
Решено было, что на этот день Риккардо остается на попечении Джоконды,
но пока она кончала свои дела по хозяйству и одевалась, он прошел в комнату
Сальваторе.
- Как чувствуешь себя? - спросил его купец. - Должно быть, это таки был
гашиш - то, что ты курил. На непривычного человека он действует сильнейшим
образом. Ты шатался как пьяный, когда мы вышли. Да, эта Мабрука - танцовщица
неплохая. Есть в ней что-то особенное. Я не охотник до туземных танцев, вот
хороший балет хоть каждый день готов смотреть. А знаешь, когда я старался
привести тебя в чувство, она подошла к нам и заговорила со мной.
- Неужели?
- Да, задала мне кучу глупейших вопросов. Говорит по-французски.
Любопытно - почему она закрывает лицо? Что она не первой молодости - это
заметно. Должно быть, и некрасивая к тому же. Виданное ли дело - плясать с
закрытым лицом. А сложена на диво. И какие у нее драгоценности! Я заметил в
одном из ее браслетов изумруд величиной в орех. Она не уроженка Туниса, судя
по ее говору. Али Хабиб сказал мне, что она богата, - надо думать, имеется
богатый любовник.
Джоконда предложила Риккардо показать ему рынки, лавки, которые тесно,
как пчелиные ячейки в сотах, поместились в самом центре квартала Медина.
Риккардо рад был случаю поговорить со своей молчаливой кузиной. В этой
сдержанной девушке было что-то, ему непонятное. По временам, когда она не
следила за собой, на лице ее появлялось строгое и задумчивое выражение,
которое не только возбуждало его любопытство но и, неизвестно почему,
заставляло в душе его шевелиться рыцарские чувства.
В конце Церковной улицы, под сводами тюрьмы, Джоконда остановилась.
- Ты ничего не имеешь против того, чтобы мы зашли сюда на минуточку? -
спросила она. - Я не могу пройти мимо, не давши чего-нибудь этим несчастным.
- Каким несчастным?
- Арестованным. - Она вынула кошелек и подошла к старой негритянке, с
полной корзиной плоских булок сидевшей у пестро раскрашенной колонны.
Джоконда выбрала две булки, расплатилась и, кивнув двум неопрятным
часовым, мирно беседовавшим, перешагнула порог.
Большая камера, расположенная фута на три ниже уровня улицы, была
переполнена арабами, - все несчастными жалкими существами, оборванными и
грязными. Двое-трое болтали и смеялись, несколько душ играло в карты.
Остальные молча сидели на земляном полу, подтянув колени к подбородку и
уставившись глазами в противоположную стену. Но как только показались
чужеземцы, население камеры опрометью хлынуло к решетке, десятки рук
замелькали в воздухе, хором заскулили молящие голоса.
Изголодавшиеся лица, уродливые, искаженные, прижались к железным