"Мартин Стивен. Могила галеонов ("Генри Грэшем" #3) " - читать интересную книгу автора

находились в хорошем расположении духа. Более того, у людей появилась
уверенность в собственной неуязвимости.
Манион и Грэшем располагались на этом баркасе, и Манион рассказывал
хозяину об особенностях артиллерии.
Грэшем поинтересовался, отчего испанцы так часто не попадают в цель.
- Ну, тут вот в чем дело, - начал Манион.
- У них пушкари - безмозглые придурки, - вмешался один из матросов. В
небольшой компании приватный разговор практически невозможен. - У них там
задницы вместо голов! - Он сам засмеялся своей, как он считал, удачной
шутке.
- Ну, кроме того, порох стоит страшно дорого, - продолжал Манион, - а
потому им не очень-то дают практиковаться. Они выпустили нынче утром больше
зарядов, чем за целый год.
- Что взять с идиотов! Ничему путному их не научишь, полудурков, -
вставил тот же матрос, решивший взять на себя роль главного оратора.
- Теперь возьмем ядра, - продолжал Манион. - Хороших-то очень мало,
если вообще есть. Есть такое название - "поправка на снос ветром". Ну,
должно быть расстояние между ядром и внутренней частью ствола. Если оно
больше, чем надо, толчок получится не той силы. Если оно - в самый раз, ядро
летит дальше.
- Снос ветром, говоришь, - опять вмешался матрос. - Я говорю: их
пушкарям только ветры пускать.
- Теперь возьмем порох. - Манион никак не реагировал на его
комментарии. - Он весь разный и горит по-разному. Даже в одной партии может
быть сегодня - один, а завтра - другой.
- А в результате, - закончил матрос, - ни один пушкарь не может точно
попасть своей струей в ночной горшок!
В Англии было мало запасов селитры. Только умелое применение мочи могло
в то время компенсировать естественный дефицит. Все артиллеристы знали - без
этого пороха не получишь. Данное обстоятельство и служило пищей для их
своеобразного юмора.

* * *

Никогда в жизни Анна так не тосковала. Конечно, они взяли с собой на
корабль книги, но большую часть книг составляли проповеди или
нравоучительные сочинения. Она перерыла их не один раз, боясь оставаться
наедине со своими мыслями. Иногда она прогуливалась по палубе, ловя на себе
восхищенные взгляды мужчин, смотревших ей вслед. Сначала это занимало и
волновало ее: приятно ощущать себя в центре внимания. Но однажды она
обернулась, заметила выражение откровенной похоти в глазах мужчины, не
успевшего отвернуться, и ей стало тошно. Ее отец на Гоа пытался разводить
лошадей, не столько ради дохода, сколько для приятного времяпрепровождения.
Однажды Анна случайно оказалась на ранчо, когда там спаривали жеребца с
кобылой. Она также помнила маленьких, славных жеребят, которых ей разрешили
приласкать. Жеребята выглядели ужасно милыми и трогательными, но то, что
привело к их появлению на свет, выглядело грубо, жестко и неприятно.
Выходит, и французский купец овладеет ею таким же образом?
Анна не перестала прогуливаться по палубе. Гордость не позволяла ей
поступить так. Кроме того, она чувствовала потребность в движении,