"Мартин Стивен. Могила галеонов ("Генри Грэшем" #3) " - читать интересную книгу автора

письма, ни четок и молитвенника? Полагаю, не поверите. Тем не менее я говорю
правду.
- Все это нашли в его вещах. Клянусь, милорд! - возвысил голос Ленг.
Дрейк усмехнулся.
Грэшем заговорил вновь:
- Если сэр Фрэнсис Дрейк, капитан "Елизаветы Бонавентуры", не желает
меня слушать, то, может быть, меня выслушает бывший капитан "Юдифи"?
Дрейк застыл на месте. Грэшем продолжал. Он знал: это его единственный
шанс.
- В молодости вы были капитаном маленького суденышка под названием
"Юдифь". Ваш корабль вместе с другими кораблями однажды зашел в испанский
порт: Вашим людям требовался отдых, а кораблю - срочная починка. Тогда
Англия не воевала с Испанией, все вы были просто моряками, плававшими в
одних водах и подвергавшимися одинаковым опасностям. Вы попросили о помощи,
вам помогли и обещали безопасность и сопровождение.
Дрейк стоял не шевелясь, Грэшем продолжал рассказ:
- А потом испанцы решили захватить английский корабль, а английских
моряков - заточить или отправить на костер. Ваше судно являлось самым
незначительным и неинтересным для испанцев из всей добычи. Вам удалось уйти
от вероломных испанцев и с боем пробить себе дорогу домой. Но вас предали.
Вас тогда обозвали трусом, якобы бросившим в беде товарищей.
В каюте воцарилось полное молчание. Теперь взгляды всех присутствующих
устремились на Дрейка.
- Точно так же, - продолжал Грэшем, - и я оказался в положении
"маленького лишнего суденышка", от которого решили избавиться, и меня
предали, хотя я не знаю, кто именно. Меня назвали трусом, хотя я вел лодку
под вражеским огнем, как и вас назвали трусом при всей вашей храбрости.
Поверите ли вы моим словам, как бывший капитан "Юдифи", вернувший ее на
родину? Поверите ли вы, что есть люди, пытающиеся обмануть вас и
использовать, сделав моим палачом?
Несмотря на критическое положение Грэшема, его аналитическое мышление
продолжало работать. Он старался подогреть самомнение и страшную
подозрительность Дрейка, считавшего, что его всегда готовы предать. Кроме
того, Дрейк только что обещал признать Грэшема опекуном Анны, а для
человека, тщившегося разыгрывать настоящего джентльмена, весьма невыгодно
нарушить свое слово. И все же Дрейку дали основания считать, будто Грэшем
обманул его. Не письмо само по себе могло воспламенить гнев Дрейка, а то
обстоятельство, что его мог провести какой-то мальчишка вроде Грэшема.
- Судите сами, сэр Фрэнсис, - вновь заговорил Грэшем. - Не требуется
большого ума, чтобы подкинуть в наш багаж все, что угодно. Наши вещи свалены
на палубе как попало. Неужели я, по-вашему, такой осел, чтобы разбрасывать
столь опасные для меня письма? Кто может так поступить с письмом,
представляющим собой его смертный приговор?
Грэшем на мгновение умолк. В каюте наступила мертвая тишина. Он
продолжал:
- Вы не высадили меня на вражеском берегу. И ведь вам кто-то велел так
поступить. Что же, тот, кто выступил против Уолсингема, потребовал также
убрать меня с дороги? Разве человек не должен знать, кто хочет убить его? И
можете ли вы быть уверены, что то же лицо не поступит с вами так же, как со
мной?