"Мартин Стивен. Совесть короля ("Генри Грэшем" #2)" - читать интересную книгу автора

Большом зале. Когда-то давным-давно слуги целыми семьями жили, ссорились и
любили в этом просторном помещении, рядом с кухнями, кладовками и отдельными
комнатами для хозяев. Ныне, увешанный гобеленами и увенчанный причудливым
потолком с золочеными балками, зал был самой просторной комнатой посреди
запутанного лабиринта коридоров, лестниц, комнат, комнаток и каморок.
Истинная мастерская семейной жизни, шум которой Грэшем всегда слышал как
едва различимый музыкальный фон. Лето по-настоящему чувствовалось в воздухе,
и вокруг в любом приглушенном звуке ощущалось очередное пробуждение,
волнение древесных крон, уставших от зимы. И все же стены Большого зала
оставались совершенно непроницаемыми для этих звуков. На своем веку зал
повидал все, что несет с собой человеческая жизнь. Дом назывался Купеческим,
но Грэшем подозревал, что какой-то богатый торговец просто приобрел его у
дворян, некогда построивших его, но плохо закончивших жизнь - возможно, даже
на плахе. Ни одному купцу на свете не построить такой зал. Его величие было
величием голубой крови, а не чванливостью денежного мешка.
В дверях на другом конце зала, негромко разговаривая друг с другом,
появились дети Грэшема. Комната сверкала, наполненная сиянием и запахом
полироли. Сэр Генри испытал легкое раздражение: это была взрослая комната, а
не детская. Он откинулся на спинку кресла. Дети его не заметили, но ему был
слышен их разговор.
- Тсс! - произнес шестилетний Уолтер, старший из двоих. Как правило, он
производил наибольший шум. - Стоит им услышать наши голоса, как нас отсюда
прогонят!
- Почему вдруг нас прогонят? - раздался тоненький, пронзительный
голосок пятилетней Анны. Очень рано научившись говорить, она всегда делала
это с поразительной четкостью.
- Потому что взрослые всегда так поступают.
- Значит, взрослые не очень умные?
- Я... я... я не знаю! - сердито буркнул Уолтер. - Давай играть дальше!
Грэшем откинулся на спинку кресла и усмехнулся. Дети по-прежнему не
замечали его. А вот и тема его следующего философского трактата. Мужчина,
господствующий вид, загнанный в тупик здравым вопросом, которое ему задает
седьмое ребро. И каков же ответ мужчины? "Не знаю! Давай играть дальше!"
Скольких он знал людей, для которых любая серьезная жизненная ситуация была
не больше чем игрой? Единственное различие между ним и прочими
представителями рода человеческого заключалось в том, что Грэшем давно уже
осознал: ответа нет, а жизнь действительно игра. А победить в ней - означает
остаться живым.
Детская игра на данном этапе - по крайней мере, так могло показаться со
стороны - заключалась в следующем: нужно совершить прыжок во всю длину стола
в центре зала и поставить что-то всего в нескольких шагах от его конца -
находящегося, между прочим, лишь в паре ярдов от спинки кресла, в котором
сидел сэр Генри. Все больше ощущая себя шаловливым ребенком, Грэшем
огляделся: было интересно, что именно дочь положила на пол.
Боже правый! Ягодичный валик. Точнее, два валика. Если еще точнее -
обитые тканью половинки обручей: женщины носили их, прикрепляя сзади для
увеличения объема бедер и придания стройности талии, а также в качестве
барьера между собственным телом и железной проволокой, пронизывающей юбку и
обеспечивающей ей нелепую ширину, требуемую модой. Если пропажа подобного
рода откроется, быть скандалу.