"Р.Л.Стивенсон. Уир Гермистон" - читать интересную книгу автора

господа. Сознание это лишь придавало пыла ее рассуждениям: слово
"гонитель" она произносила особым голосом, от которого кровь стыла в
жилах маленького Арчи. Но однажды, когда они все вместе ехали в
карете, их окружила толпа, крича и улюлюкая, и слышались возгласы:
"Долой гонителя! Да сгинет Гермистон-Вешатель!" Маменька плакала,
прикрыв лицо платком, а папаша опустил стекло и глядел на буянов с
тем грозно-насмешливым выражением на лице, с каким, как говорили, он
произносил смертные приговоры. Арчи тогда был слишком поражен, чтобы
задавать вопросы, но едва только, приехав, он остался с матерью
наедине, как пронзительный его голосок потребовал объяснения: почему
они называли папашу гонителем?
- Что ты, что ты, мое сокровище! - воскликнула мать. - Что ты
говоришь, мой дорогой! Ведь это все политика. Никогда не задавай
маменьке вопросов о политике, Арчи. Твой папаша - большой, важный
человек, и не нам с тобою судить его. Пусть бы все мы так же
выполняли каждый свой долг, как выполняет твой папаша на своем
высоком посту. Я не хочу больше слышать таких неподобающих, таких
неуважительных вопросов! Ты, конечно, не хотел быть неуважительным,
мой ягненочек, маменька знает, уж маменьке ли это не знать, мой
любимый! - И так она соскользнула на безопасную тему, а на сердце у
ребенка осталось смутное, но неизгладимое ощущение чего-то
неладного.
Жизненную философию миссис Уир выражало одно понятие -
нежность. По ее представлениям, вселенная, вся в отблесках адского
пламени, была таким местом где хорошие люди должны пребывать в
постоянном экстазе нежности. Твари и растения не имеют души, они
живут в этом мире лишь один краткий миг, пусть же отпущенный им срок
протечет без страданий. А что до бессмертных людей, то сколь многие
из них движутся по черной тропе прямо в бездну, навстречу грозным
ужасам своего бессмертия! "Птицы небесные не сеют, не жнут...", "Кто
ударит тебя по правой щеке...", "Равно насылает господь дождь
свой...", "Не судите, да и не судимы будете" - вот изречения,
составлявшие ее евангелие; в них одевалась она, как в одежды,
вставая по утрам, с ними, не расставаясь даже на ночь, ложилась
вечером спать; они постоянно были у нее на устах, точно любимый
мотив, пропитывали самый воздух вокруг, словно любимые духи.
Местный пастор был ученый проповедник, и милорд с удовольствием
его слушал; но миссис Уир питала к нему почтение как бы издалека:
пока раздавались раскаты его голоса, гремевшего, точно пушки
осажденного города, где-то на крепостном валу догматизма, она тем
временем пребывала, отгороженная от всех и вся, в цветнике своей
собственной веры, обильно поливаемом слезами умиления. Как ни трудно
в это поверить, но в груди этой бесцветной, ни к чему не
приспособленной женщины пламенел огонь истовой веры; она могла бы
стать гордостью и украшением какой-нибудь монашеской обители.
Наверное, никто, кроме Арчи, не знал, что она умеет быть
красноречивой; никто, кроме него, не видел ее раскрасневшейся, с
крепко сжатыми перед грудью ладонями, всю светящуюся нежным жаром.
Есть один поворот в аллеях Гермистонского парка, откуда внезапно
открывается вид на Черную Вершину, которая иногда кажется простым,