"Р.Л.Стивенсон. Уир Гермистон" - читать интересную книгу автора

"погибшие души". Арчи перебрал все ярлыки и пришел к неизбежно
напрашивавшемуся выводу, что лорд верховный судья - величайший из
грешников.
Мать была с ним искренней, но не до конца. Существовало одно
влияние в жизни, которого она боялась для своего дитяти и которому
тайно противоборствовала, - влияние отца; и, отчасти не отдавая себе
отчета, отчасти сознательно закрывая глаза на смысл своих действий
она упорно подтачивала авторитет милорда в глазах его сына. Пока
Арчи молчал, она действовала без угрызений, заботясь лишь о боге и о
вечном спасении своего ребенка; но настал день, когда Арчи
заговорил. Шел 1801 год, мальчику уже исполнилось семь лет, а
любознательностью и умением логически рассуждать он значительно
превосходил свой возраст; и вот тогда-то он задал матери вопрос
открыто. Если судить других грешно и неправильно, как же так
папаша - судья? Как же так он занимается греховным делом и носит
титул, который есть название греха?
- Я этого не понимаю, - заключил маленький талмудист, качая
головой.
В ответ ему мать произнесла немало общих слов.
- Нет, непонятно, - упорствовал Арчи. - И вот что я вам скажу,
маменька, по-моему, мы с вами не должны оставаться с ним под одной
крышей.
Тут в ней проснулось раскаяние; она вдруг поняла, что предавала
своего мужа, повелителя и кормильца, которым - насколько ее вообще
затрагивали дела мирские - по-своему даже гордилась. Она принялась
пространно втолковывать сыну, какой великий и почитаемый человек его
отец, как важно то, что он делает в этой юдоли горестей и неправды,
как высок его пост, недоступный разумению малых сих. Но слишком
прочно было здание, которое она возводила все эти годы. У Арчи уже
был наготове ответ: разве не простым душам, не малым сим принадлежит
царствие небесное? Разве величие и почет не пустые соблазны грешного
мира? И потом, как же тогда толпа, которая осыпала их однажды
бранью, когда они ехали в карете?
- Все это, может, и так, - заключил мальчик, - но, на мой
взгляд, папаша не вправе быть судьей. И это еще не самое страшное,
как я понимаю. Я слышал, что его называют "Судья-Вешатель", - как
видно, он жесток. Вот что я вам скажу, маменька, мне на память
приходит стих: для такого человека лучше было бы, если бы повесили
ему жерновный камень на шею и бросили его в глубочайшую пучину
морскую!
- О, мое дитятко! Никогда не говори таких вещей! - причитала
она. - Ты должен чтить отца своего и мать свою, мой миленький, чтобы
продлились дни твои на этой земле. Ведь те, кто хулит его, -
безбожники, безбожники французы, Арчи! Ведь не хочешь же ты быть
заодно с безбожниками французами? О, это разбило бы мне сердце! И
потом, Арчи, разве ты сейчас не берешь на себя право судить? Неужели
ты забыл заповедь божью? Вспомни о сучке в чужом глазу, мой дорогой.
И только тут, перенеся военные действия во вражеские пределы,
перепуганная женщина вздохнула спокойнее. Не подлежит сомнению, что
ребенка довольно легко заговорить избитыми фразами, но много ли