"Фрэнк Ричард Стоктон. Невеста или тигр?" - читать интересную книгу автора

неизбежное разрешение конфликта религиозных убеждений и голодных челюстей, но
с целью куда более пригодной для увеличения умственной энергии народа.
Огромный амфитеатр с опоясывающими его галереями, таинственными подземельями и
невидимыми коридорами служил орудием высшей справедливости, посредством
которого преступление каралось, а добродетель награждалась по приговору
беспристрастного и неподкупного случая.

Если какого-нибудь подданного обвиняли в преступлении, способном вызвать
любопытство царя, всенародно объявлялось, что в указанный день судьба
обвиняемого решится на царской арене, в сооружении, вполне достойном этого
названия, ибо, хотя его форма и план были заимствованы в далеком краю, его
назначение возникло в мозгу этого человека, он же, "царь, царь - и с головы до
ног", не чтил ни одну традицию больше своих фантазий и к каждой усвоенной им
разновидности человеческих мыслей и деяний прививал плодоносный черенок
присущего ему варварского идеализма.

Когда народ рассаживался по галереям, а царь, окруженный придворными,
изволил воссесть на высокий престол, он подавал знак, дверь внизу открывалась,
и обвиняемый выходил на арену. Прямо напротив него, с другой стороны
замкнутого пространства, находились две совершенно одинаковые двери,
расположенные рядом. Обязанностью и правом испытуемого было подойти к этим
дверям и одну из них отворить. Он мог отворить любую, какую вздумается,
неподвластный никаким напутствиям или влияниям, помимо вышеупомянутого
беспристрастного и неподкупного случая. Из-за одной из них появлялся голодный
тигр, самый свирепый и самый жестокий, какого только можно было заполучить,
бросался на него и раздирал на куски в наказание за вину. Как только судьба
преступника решалась подобным образом, лязгали железные колокола, раздавались
причитания наемных воплениц, стоящих вокруг барьера, и многочисленные зрители,
понурив голову, с унынием в сердце, медленно расходились по домам, исполненные
глубокой скорби из-за того, что кому-то, столь молодому и красивому или столь
маститому и почитаемому, выпал такой ужасный жребий.

Но если обвиняемый отворял другую дверь, выходила женщина, по возрасту и
положению в обществе наиболее ему подходящая изо всех, кого государь мог
выбрать, и с этой женщиной, в награду за невиновность, его немедленно венчали.
Не имело значения, если он уже был супругом и семьянином или же был душою
привязан к иной избраннице: самодержец не позволял таким второстепенным
обстоятельствам вмешиваться в его грандиозный план возмездия и награды. Как и
в другом случае, все происходило тотчас же на арене. Под престолом царя широко
распахивалась еще одна дверь, и наружу выходил жрец, сопровождаемый хором и
плясуньями, ведущими танец-эпиталаму под бойкую музыку золотых рожков; все они
шли туда, где рука об руку стояла чета, и свадебный обряд свершался быстро и
радостно. И тогда неспешно и ликующе звенели веселые колокола, восторженный
народ кричал "ура", и оправданный вел новобрачную к себе в дом, предшествуемый
детьми, бросающими ему под ноги цветы.

Таков был полуварварский способ вершить правосудие, учрежденный царем.
Безупречная справедливость здесь самоочевидна. Преступник не мог знать, из
какой двери выйдет невеста, и отворял ту, какую ему заблагорассудится, не имея
ни малейшего представления о том, будет ли он через миг растерзан или