"Фрэнк Р.Стоктон. Рождество Стивена Скэрриджа" - читать интересную книгу автора

выехать в ближайшее время, некоторые, протестуя в бессильной злости,
выплачивали все сполна; другие, бедняки, не имели денег для выплаты по этому
непредвиденному требованию, и Стивен Скэрридж хватал все, что попадалось под
руку и мало-мальски удовлетворяло его запросам. Так, многие бедные семьи
сквозь слезы смотрели, как беспощадный землевладелец уносит индейку или
жирного гуся, которые должны были украсить рождественский стол. Дети рыдали,
расставаясь со своими барабанами и игрушками, и многие маленькие знаки
приязни, которые завтра должны были стать подарками, перешли в собственность
бессердечного Стивена. Было почти девять часов, когда Скэрридж закончил свой
гнусный труд. Он обратил все, что изъял, в деньги и как раз возвращался в
свой негостеприимный дом с таким радостным светом в глазах, какой не сиял
там уже много дней, когда увидел на ярко освещенной главной улице города
Артура Тиррела с сыном.
- Ох-хо! - сказал Стивен. - И он тоже пришел потратить свои
рождественские денежки? Это он-то, бедный, жалкий, без гроша в кармане!
Пойду-ка я за ним.
Итак, Скэрридж, крадучись, отправился вслед за несчастным отцом и его
сыном. Мимо бакалейной лавки и рынков с богатыми сокровищницами яств; мимо
игрушечных лавок, при взгляде на которые глаза мальчика загорелись
восхищением, быстро смытым слезами разочарования; мимо кондитерских лавок,
витрины которых были настолько чарующи, что малыш едва смел на них
взглянуть, - вперед, минуя все это, к маленькой лавочке в дальнем конце
улицы, где делала свои скромные покупки толпа беднейших, туда шли отец и
сын, и вслед за ними злобный Скэрридж с самыми черными намерениями. Когда
Тиррелы вошли в лавку, старик спрятался снаружи за услужливо предоставившей
ему убежище колонной на случай, если кто-нибудь из пришедших сюда людей
окажется его арендатором и решит потребовать возмещения только что
причиненного ущерба. Но он ясно видел, как Артур Тиррел подошел к прилавку и
попросил макрель. Принесли рыбину на десять центов, он отказался, но в конце
концов приобрел меньшую, на восемь центов. На два цента сдачи он купил
немножко лярда[1], затем отец с сыном вышли из лавки и направились домой.
Путь предстоял неблизкий, но сознание того, что они несут то, что сделает
следующий день чуточку более похожим на Рождество, чем на обычный день,
делало их шаги легче, а дорогу не такой утомительной.
Они подошли к хижине и отворили дверь. Там при тусклом свете свечи на
столе, сидели мать и маленькая дочка, они раскладывали зеленые ветки, чтобы
украсить свой скромный домик. На немой вопрос в глазах жены отец произнес
голосом, в котором звучало что-то от прежнего пыла:
- Да, дорогая, я принес ее. - И он положил макрель на стол.
Девочка вскочила с места, чтобы взглянуть на рыбу, а мальчик отступил
назад, собираясь закрыть дверь; но не успел он и притронуться к ней, как
дверь распахнулась и в хижину ворвался Скэрридж, который шел за ними всю
дорогу. Обитатели дома воззрились на него, пораженные, но они недолго
пребывали в неведении относительно причин его нежданного визита.
- Господин Тиррел, - сказал Скэрридж, доставая из кармана огромную
записную книжку и быстрыми привычными движениями пальцев перелистывая
страницы, - полагаю, вы должны мне арендную плату за два месяца. Ну-ка,
посмотрим, да, вот оно, восемьдесят семь с половиной центов - два месяца по
сорок три и три четверти цента за каждый. Я бы хотел получить их прямо
сейчас, если позволите. - Он склонил голову набок, желтые огоньки, трусливые