"Джеймс Стоддард. Первое издание" - читать интересную книгу автора

манеры, к тому же - делая вид, будто каждое слово собеседника ей чрезвычайно
интересно - она умела втянуть в разговор даже самых молчаливых наших
соседей. Ей недоставало романтической мягкости Жанин, зато она была
человеком гораздо более искушенным и умела поддерживать беседу практически
на любую тему. Ну, а если быть откровенным до конца, то мне оказалось
непросто забыть, какой красавицей была графиня, когда впервые вошла в
библиотеку Диедо.
Несколько раз она заводила речь о спасении; особенно часто подобные
мысли стали посещать ее после того, как Йон Диедо пристрастился к чтению
графини по вечерам. Этого унижения она не могла вынести и так разозлилась,
что уголки ее страниц начали сворачиваться в трубочку. Я пытался ее утешить,
но это привело лишь к тому, что графиня обратила свой гнев на меня, и я
поклялся впредь быть осторожнее и не заговаривать с ней, когда она в таком
состоянии.
В один из вечеров после очередного такого сеанса мне показалось, что
воля графини надломлена.
- Джейкоб, - проговорила она, прижимаясь ко мне своей обложкой, словно
в поисках защиты. - Это ужасно!.. Нам нужно что-то придумать, чтобы бежать
отсюда. Я не вынесу, если этот ужасный человек будет и дальше прикасаться ко
мне и читать мои мысли!
И она заплакала, как плачут только книги - ее переплет разбух, словно
от сырости, а из плотно сомкнутых страниц исторгся жалобный стон. Страдания
сильной женщины всегда на меня действовали, и, имей я руки, то непременно
обнял бы графиню за плечи. Увы, утешить ее я мог только словами.
- Полно, графиня, - сказал я. - Не обращайте внимания, ведь по большому
счету это пустяки. Диедо может унижать нас сколько ему угодно, но он не в
силах отнять нашу подлинную сущность, лишить нас того, что мы есть! А теперь
скажите, что я могу для вас сделать?
- О, Джейкоб, расскажите мне какую-нибудь историю. Или лучше позвольте
мне самой прочесть ее с ваших страниц.
Откровенно говоря, я не собирался устанавливать с графиней настолько
близких отношений, но в порыве сочувствия и жалости я позволил ей прочесть
одну или две страницы, а она, в свою очередь, разрешила заглянуть в себя. С
тех пор мы регулярно читали друг друга, с жадностью вбирая в себя каждую
букву, наслаждаясь каждой запятой. Уж не знаю, какое мнение составила обо
мне графиня, но ее мир, полный ярких событий и захватывающих альковных
историй, мне нравился.
Так мы с графиней стали любовниками, насколько это вообще возможно для
двух стоящих рядом на полке книг. И хотя порой я испытывал легкие угрызения
совести от того, что, расставшись с Жанин, столь скоро увлекся другой
особой, но утешал себя тем, что поступил так, чтобы не сойти с ума в этой
странной тюрьме.
По ночам мы с графиней часто болтали на разные темы. Почти сразу я
заметил, что моя новая подруга не прочь самоутвердиться, и хотя порой она
делала это за мой счет, я не возражал, полагая, что ее способ сохранить
рассудок ничем не хуже моего. Не слишком высоко она ставила и остальные
книги, хотя за несколько недель своего пребывания в библиотеке графиня
успела пообщаться далеко не со всеми. Кроме меня чаще всего она беседовала с
Арчибальдом, стоявшим с другой стороны от нее - с тем самым Арчибальдом,
которого чуть не в первый день нашего знакомства ославила как выдумщика и