"Ирвинг Стоун. Греческое сокровище" - читать интересную книгу автора

его убеждения. За что еще я должна восхищаться им? Ведь он сам говорит, что
в этих изысканиях смысл всей его жизни. И что жена-гречанка ему нужна для
того, чтобы осуществить его мечты. Что же я упустила сказать? И что я сейчас
придумаю, если мне хочется одного-умереть?"
Из-за облаков проглянуло солнце, и в голове тоже прояснилось.
"Ну конечно же! За что его почитают во всем мире и почему за ним
охотится всякая греческая семья с дочерью на выданье? Потому что он
миллионер! О таких богачах мы даже не слышали. И всего этого он добился
своими силами, без систематического образования, без помощи родных, вообще
без всякой поддержки. Он имеет право гордиться собой".
И, подняв на него глаза, она сколько могла восхищенно объявила:
- Потому что вы богач. Лицо Генри окаменело.
- Вы хотите выйти за меня замуж не потому, что я значу что-то как
человек, а потому, что я богат! Нам не о чем больше говорить. Я постараюсь
забыть о вас.
Он повернулся к гребцам и коротко бросил:
- Возвращайтесь в порт!

5

Мадам Виктория укрылась в глубине дома. Гордая женщина с поистине
королевской осанкой и самообладанием, она едва сдерживала слезы. Софья еще
ни разу не видела мать плачущей, даже когда нагрянула беда и семья потеряла
дом. Но теперь - какое унижение: Энгастроменосов сочли недостойными! Мистер
Шлиман будет искать другую невесту.
Софья заперлась у себя, мучаясь, что ее отвергли. Когда же она
осознала, сколько неприятностей доставила домашним, то разлилась в три
ручья. Лежа ночью без сна, она поняла, что ее прямые и честные ответы
все-таки не годились для такого гордого и ранимого человека, как Генри
Шлиман. Он одарен редкими достоинствами, и как смело он решается перекроить
иначе вторую половину жизни, какой у него положительный и прямой характер -
конечно, корила она себя, он достоин того, чтобы будущая жена именно этим
восхищалась в нем. Ей вспомнилось, как в поезде, везшем их в Пирей, господин
Ламбридис рассказывал о единственном в своем роде способе изучения языков,
которым пользовался мистер Шлиман: он читал вслух одну и ту же книгу на двух
языках-один он уже знал, другой только собирался выучить.
- Но вообще, - заметил Шлиман, - мы думаем и действуем различно-в
зависимости от языка. По-немецки я пишу и говорю резкости,
по-английски-вежлив и даже любезен, французский язык настраивает меня на
иронический лад. А как у меня с греческим, мисс Софья?
- В разговоре вы настоящий грек, великодушный в большом и привередливый
в малом. Но пишите вы, - она помедлила, подыскивая слова, - словно на всех
языках сразу.
Он воспринял это как комплимент и, порывшись во внутреннем кармане,
достал пачку отпечатанных листков.
- Я только что получил эту брошюру из Нью-Йорка. Я написал ее для
съезда американских филологов в мае.
Испросив разрешение, он прочел начало статьи, и снова Софья стала
свидетельницей чудесной метаморфозы: не средних лет и заурядной наружности
господин сидел перед ней, а привлекательный молодой человек с горящим взором