"Том Стоппард. Травести" - читать интересную книгу автора

сцене и сразу сидящим в кресле в позе, типичной для погруженного в
воспоминания старика...
Карр. Он был ирландец, понятное дело. Правда, не совсем из Лимерика;
родился и вырос в Дублине - кто этого не знает! У него что ни книга, то про
Дублин.

Молодой человек из Дублина
та-та-рам та-та-рам-та углубленно...
Нет, не так...
Молодой человек из Дублина
та-та-рам та-та-рам-та дубина...

Раньше у меня это ловко выходило, но работа в консульской службе не
способствует, увы, развитию поэтического дарования. Никаких поблажек,
никаких поощрений. Что поделать: консульская служба никогда не придавала
особенного значения способностям своих сотрудников к версификации и не
требовала наличия таковых в качестве условия для успешной дипломатической
карьеры. Нет, нет, никто, разумеется, ничего не запрещал: я далек от
подобных утверждений! Напротив, трудно назвать какое-либо другое учреждение,
собравшее под своей эгидой такое множество просвещенных личностей,
благосклонных к изящным искусствам. Да что там говорить - ведь именно эта
благосклонность и свела вместе меня и Джойса. Вот он входит в этот самый
кабинет - ваша поддержка? - наша поддержка? - наша полная поддержка! -
театральное событие высшего класса, сногсшибательный успех, мой личный
триумф в ответственной роли Эрнеста - нет, не Эрнеста - того, другого, но
тоже роль первого плана - и не забудьте сэндвичи с огурцом для леди
Брэкнелл... потом вышел конфуз, но не стоит об этом. Ирландский хам! Я,
однако, незлопамятен, тем более что с тех пор столько воды утекло и тело его
давно покоится на кладбище, что вон на том холме; никто ни на кого не в
обиде, полное отпущение грехов. Конечно, неприятно было ввязываться в
судебное разбирательство из-за нескольких франков (дело, впрочем, не в
деньгах, да и не в брюках, конечно), но, как ни крути, поощрение
стихотворчества не числилось среди приоритетных задач британского
консульства в Цюрихе в том далеком семнадцатом году, так что нынче я уже не
столь ловок в обращении с рифмой, как в молодые годы. Слишком поздно браться
вновь за перо. Увы, но что поделаешь? Впрочем, я отклонился от темы. Но я не
стану просить у вас прощения за это: именно лирические отступления придают
особую прелесть воспоминаниям пожилых людей.
Итак, мы, кажется, говорили о моих мемуарах, не так ли? "Времена и
люди. Накоротке с великими". "Воспоминания о Джеймсе Джойсе". "Джеймс Джойс,
каким я его знал". "По судам вместе с Джеймсом Джойсом".
Меня часто спрашивают: "Каким он был, этот Джойс?" Что я могу ответить?
Да, действительно, я был близок с Джойсом во времена наивысшего расцвета его
таланта, в те времена, когда гений его был поглощен созданием "Улисса", то
есть задолго до того, как публикация романа и последовавшая за ней слава
превратили писателя в объект праздного любопытства фоторепортеров,
облаченный, как правило, в бархатный смокинг неизвестного цвета - ведь
цветной фотографии тогда еще не существовало, - но, вероятнее всего, это был
васильково-си-ний цвет, если не кричаще-лиловый - и с букетиком этих ужасных
фиалок в руке, проявление дурного вкуса, терявшееся, впрочем, при проявке, -