"Вячеслав Шторм. Глори и Ко" - читать интересную книгу автора

стоит, но все-таки отдал приказ поворачивать обратно. И только он рот
закрыл, - тут же задул ужасный ветер и понес корабль неведомо куда.
- Врешь! - хором воскликнули оба мясника, не забыв, правда, скрестить
два пальца левой руки, отгоняя злых духов.
- Клянусь памятью святых блаженных мудрецов Марка, Энгельта и Ульяниса,
коих на моей родине почитают наравне с богами!
"Интересно, - подумал я, - и почему это у всех мудрецов, особенно
святых и блаженных, всегда такие идиотские имена? Профессиональное, не
иначе..."
Тем временем многие посетители трактира также заинтересовались
историей, прочие голоса понемногу стихали, народ стал подтягиваться поближе
к столику троицы. Человек в хламиде будто этого и ждал. Он отсалютовал
слушателям кубком, сделал добрый глоток и продолжил рассказ:
- Носило нас по морю дня три. Парус сорвало вместе с мачтой, пятерых из
команды смыло, а остальные уже по нескольку раз перебрали в молитвах всех
известных богов. Но вот проклятущий ветер стих, туман тоже сгинул, и мы
тотчас намертво засели на мель. Протираем глаза - земля: песчаное побережье,
лес. Только уж больно много разбитых кораблей у берега. И не просто
разбитых, а прям в решето! Как из катапульт в упор расстреливали. И ничего -
ни костей, ни других следов человека, только остатки парусов на ветру
хлопают. Б-рр-р!
Нас тогда осталось четверо: мы с братцем, старший помощник Заступ и
юнга Диксенд пятнадцати лет от роду, мир их праху. И на четверых - фляга
тухловатой воды, сухарей промокших на двое суток и ни одной мысли по поводу
того, где находимся.
Тогда братец говорит: "Сами мы с этой мели не слезем. А даже если и
слезем, то без парусов, один шут, никуда особо не уплывем, поскольку я лично
ладошкой грести не обучен. Да и воды надолго не хватит. Значится, нужно
искать помощи, ведь живет же здесь кто-нибудь".
Поохали мы, посетовали на судьбу... Только как ни крути - кругом прав
братец получается. Самое главное, что кто-то и впрямь живет, - на разбитых
кораблях хоть шаром покати, одни доски голые, да и те кое-где оторваны
подчистую. Не зверюшки же лесные все растащили.
Порешив на том, добрались мы вплавь до берега, на песочек вылезли и
стали по сторонам глядеть. Что за диво! Где это видано, люди добрые, чтобы
лес на побережье из земли пер чуть не по самой береговой кромке? И ладно бы
еще, начинайся он с кустиков или, там, поросли молодой, как нормальному лесу
и положено, так ведь нет! Вот прямо у берега торчат такие деревца, что,
обходя вокруг, заблудиться можно. А уж до чего высокие! Ежели на макушку
залезть, небось, прямо на небе и окажешься.
- Иди ты! - послышался восхищенный возглас кого-то из зрителей.
Возможно даже, меня. Рассказчик принял это как должное, благодарно кивнул
Черчу, подлившему ему еще вина, и продолжал:
- Понятное дело, проверять высоту деревьев дураков не нашлось... И
стоит этот самый лес, будто крепость какая. А главное - тишина. Ни тебе
птички поют, ни тебе ветерок листвой шелестит. Жутко, одним словом.
Ну, деваться некуда, потопали мы вперед, да только - что за новое
безобразие?! - дорожка. Причем не простая, зверями или человеком
проторенная, а широкая, ровная и ухоженная.
- Это как же?