"Джон Стотт. Великий Спорщик " - читать интересную книгу автора

не получила нового определения. Это логическое следствие притязаний Рима на
непогрешимость. Всем понятно, что если какое-то высказывание непогрешимо, то
изменить его невозможно. Мы должны по крайней мере отметить, что какие бы
изменения и преобразования там ни произошли, в них не было ни малейшего
открытого отрицания каких-либо утверждений или доктрин, принятых в прошлом.
Не было никакого публичного и покаянного признания прошлых грехов и ошибок,
хотя и для церкви, и для каждого отдельного человека покаяние является
незаменимым условием примирения. Вместо этого современные богословы Рима
колеблются между прогрессивными и консервативными веяниями, обнажая тем
самым болезненное напряжение внутри церкви. Время от времени Рим обращается
со словами ободрения к ученым-богословам, изучающим Библию, и это позволяет
надеяться, что когда-нибудь Католическая церковь наконец позволит Писанию
рассудить и изменить в ней все, что необходимо. Но тут же эта трепещущая
надежда оказывается задушенной реакционными высказываниями "старой гвардии".
Поразительным примером стал так называемый символ веры "Божьего
народа", составленный папой Павлом. Всем, кто считает, что сейчас между
Римско-католическими и Реформатскими церквами нет явно видимой разницы,
необходимо тщательно взвесить следующие обстоятельства.
Был последний день июня 1968 года. Около пятидесяти тысяч человек
собралось на площади святого Петра в Риме на празднование мессы, которая
должна была отметить конец "года веры", провозглашенного папой Павлом, а
также начало шестого года его "царствования". Это происходило за несколько
дней до того, как в Уппсале открылась четвертая Ассамблея Всемирного совета
церквей, - некоторые наблюдатели считают этот факт значительным. Папа
воспользовался этим событием, чтобы провозгласить исповедание веры, которое
он сравнил с исповеданием, произнесенным апостолом Петром в Кесарии
Филипповой. Он решил это сделать, как он сказал, из-за некоторого
"беспокойства, появившегося в определенных кругах в связи с верой", а также
потому, что "даже католики позволяют себе поддаться некоему стремлению к
переменам и новшествам". Он начал с расширенного объяснения Никейского
символа веры, излагая историческую веру всей церкви в "единого Бога, Отца,
Сына и Святого Духа". Затем последовали слова о Марии, матери Иисуса, где в
самых ясных выражениях говорилось о ее постоянной девственности, непорочном
зачатии и телесном вознесении. Далее было сказано: "Мы верим, что блаженная
Матерь Божия, новая Ева, Матерь церкви, и на небесах продолжает оставаться
Матерью по отношению к членам Тела Христова, содействуя рождению и росту
Божьей жизни в душах искупленных". Затем небесная Церковь была названа
"множеством собранных вокруг Иисуса и Марии в раю"ex cathedra как Пастырь и
Учитель всех верных, каковою непогрешимостью несомненно осенены и епископы,
когда они вместе с папой исполняют высшее служение". Из этого ясно, что
новое понятие "коллегиальности", объемлющее всех епископов, не отменило
учения о непогрешимости, но расширило его. Далее провозглашалась
единственность Римско-католической церкви: "Мы лелеем надежду на то, что те
христиане, которые еще не вошли в общение с единственной единой Церковью,
однажды объединятся в одно Стадо с единым Пастырем"пресуществлением... В
самой же реальности, независимо от нашего сознания, хлеб и вино перестали
существовать после освящения, и перед нами оказываются драгоценные тело и
кровь Господа Иисуса в обличий элементов причастия - хлеба и вина...
Единственное и неразделенное существование Господа во славе на небесах...
остается и присутствует после Жертвы в блаженном Причастии, которое,