"Рекс Стаут. Под Андами" - читать интересную книгу автора

прилагал немалые усилия, чтобы... э-э... направлять тебя на верный путь. Не
будем ворошить прошлое, честно говоря, я подозреваю, что у нас по этому
поводу одно мнение. И все же ты видишь во мне что-то вроде препятствия,
думаешь, что я стесняю тебя, считаешь, что обращаться с тобой как с
ребенком не следует. Но и мне самому это порядком поднадоело. Присматривать
за тобой становится для меня все более утомительным. Если я сковываю тебя,
то ты мешаешь мне не меньше. Короче, тебе уже двадцать два года, опека тебя
раздражает, ты считаешь себя вполне способным справляться с собственными
делами. Хорошо - я не возражаю.
Гарри уставился на меня.
- Ты хочешь сказать... - начал он.
- Точно.
- Но, Пол...
- Не будем больше об этом. Мною движут чисто эгоистические мотивы.
Но ему хотелось поговорить, и я не стал этому препятствовать. Мы
провели в беседе два часа, порой сбиваясь на сантименты. Но в целом Гарри
говорил дело, и это стало для меня откровением.
Брат заметно повзрослел, и я впервые почувствовал, что он может
обойтись без няньки.
По крайней мере, с этого дня ему была предоставлена свобода действий.
Теперь оставалось подождать и посмотреть, не запутается ли он во всех этих
передрягах.
Когда разговор закончился, наше взаимопонимание было более полным, чем
когда-либо прежде, и мы расстались весьма довольные друг другом.
Спустя три дня я отплыл в Европу, оставив Гарри в Нью-Йорке. Это был
мой первый за восемнадцать месяцев вояж через океан, и мне хотелось
доставить себе удовольствие. Я провел неделю в Лондоне и Мюнхене.
Затем я почувствовал отвращение к проделкам некоторых моих
соотечественников, с которыми имел несчастье быть знакомым, и устремил свой
взор южнее, на Мадрид.
Там у меня была подруга.
Не красавица, но женщина в высшей степени достойная, не свободная, но
свободомыслящая, с характером и сердцем. Она была замечательна во многом и
питала ко мне нежные чувства. За несколько лет до этого я, словно Альберт
Саварон, был сильно привязан к Франческе Колонне, и только моя органическая
неприязнь к длительному рабству помешала нашему окончательному сближению.
Именно от нее я впервые услышал имя Дезире Ле Мир.
Произошло это ближе к вечеру на модной аллее, длинной, широкой,
тенистой и относительно прохладной. Именно здесь мы совершали наш
ежедневный моцион в каретах; что-нибудь более энергичное приводило
испанских леди в ужас.
Раздался возглас, затем все разом смолкли, наступила тишина; все
кареты остановились, сидевшие в них обнажили головы, поскольку проезжали
члены королевской семьи.
Их экипаж, изумительная, хотя и громоздкая конструкция, прокатил
медленно и тяжело. На заднем сиденье расположились принцесса и ее маленький
английский кузен, а напротив них сидел наследный принц собственной
персоной.
Рядом с ним был молодой человек лет двадцати пяти, с бледным лицом,
безвольным подбородком и стеклянными, бессмысленными глазами. Я обратился к