"Питер Страуб. Возвращение в Арден" - читать интересную книгу автора

Насколько я знаю, молодой норвежец так и не посягнул на независимость тети
Ринн; он умер на борту судна по пути в Америку. Все, кроме Ринн, считали это
трагедией. Ее свояк, мой дед, выстроил для нее дом, и с тех пор она там и
жила. Как-то моя бабушка заехала к ней и застала ее говорящей с кем-то на
кухне. "Ты говоришь сама с собой?" - спросила бабушка. "Нет, что ты, -
ответила Ринн. - С моим женихом". Тетя не любила шутить, но многие считали
ее способной на шутки, выходящие за рамки обычного чувства юмора. Я слышал
две версии истории с тетей Ринн и телкой. По одной, предсказательной, тетя
просто проходила мимо соседского двора, указала на телку в загоне и сказала,
что завтра та умрет. Так и случилось. По другой версии - тетя пришла к
соседу, который ее каким-то образом обидел, и пригрозила, что его телка
умрет, если он не прекратит - что? Ходить по ее земле? Мутить ее воду? Во
всяком случае, он посмеялся над ней, и телка сдохла. Я, конечно, предпочитал
вторую версию и ужасно боялся тетю Ринн - казалось один взгляд ее
льдисто-голубых норвежских глаз способен превратить меня в жабу.
Она запомнилась мне маленькой сгорбленной старушкой с белыми волосами,
повязанными косынкой, в неописуемой рабочей одежде, часто покрытой
разноцветными пятнами - она держала в сарайчике за домом кур и продавала
яйца в кооперацию. Ее земля, покрытая лесом, не очень подходила для
земледелия. Если бы ее жених добрался до нее, ему пришлось бы тяжело
работать, и, быть может, когда она говорила с ним, она советовала ему
оставаться там, где он есть, вместо того, чтобы вырубать лес под посевы
пшеницы или альфальфы.
Со мной она говорила главным образом об Алисон, которую не любила
(впрочем, мало кто из взрослых любил Алисон).
В шести минутах от дороги к дому Ринн, на маленькой развилке у
единственного в долине магазина стоял второй из моих опознавательных знаков.
Я поставил машину на грязной стоянке за магазином и вышел, чтобы посмотреть
на него. Как всегда комически-печальный, с разбитыми окнами, провалившейся
крышей, он стоял в высокой траве у края заброшенного поля. Как и первый
знак, этот был связан с расстроенным браком, с одиночеством и сексуальной
неудовлетворенностью. И тоже выглядел жутко. Я был уверен, что за минувшие
пятнадцать лет маленький домик Дуэйна приобрел среди здешней детворы
репутацию заколдованного.
Это был тот самый дом, который Дуэйн собственноручно построил для своей
первой любви, польской девушки из Ардена. В те дни горожане-поляки и
фермеры-норвежцы смешивались очень мало. Мои родители называли это
"Волшебным Замком Дуэйна" - между собой, чтобы не обиделись Дуэйн и его
родители. Дуэйн сам разработал план и любовно выстроил нечто среднее между
амбаром и кукольным домиком, где можно было стоять, если ваш рост не
превышал пяти с половиной футов. В доме было два этажа с четырьмя
одинаковыми комнатками, словно строитель забыл, что людям нужно где-то
готовить и облегчаться, и теперь он заметно клонился вправо. Удивительно,
как он простоял так долго.
Надежды Дуэйна оказались куда более хрупкими. Польская девушка
оправдала худшие подозрения моей бабушки в отношении тех, чьи родители не
работали руками, и однажды зимой сбежала с механиком из Ардена - "еще один
тронутый поляк, которому Господь не дал мозгов, - как говорила бабушка. -
Когда Эйнар торговал лошадьми - твой дед, Майлс, был лучшим лошадником в
долине, - он говорил, что арденский поляк знает о лошади только то, что ей