"Август Юхан Стриндберг. Детская сказка (новелла)" - читать интересную книгу автора

соскользнув с горы, которую новоявленный проповедник нарек Геризимом, исчез
в подлеске; солнце пекло ему спину, когда он быстрыми шагами устремился к
дому.
С вершины высокой горы он узрел землю обетованную и понял теперь, что
все они, по эту сторону пролива, обитают в пустыне. А бывший таможенный
служитель Викберг - пусть его мнит и толкует все так, как душе угодно.
Вернувшись домой, Торкель увидел: дверь их домика открыта. Он подумал,
что отец уже вернулся, и вошел. На двери была наклеена серая почтовая марка,
которую мальчик тут же принялся отковыривать.
- Не трогай! - произнес чей-то голос из домика.
Там стоял какой-то маленький серо-желтый человечек со впалыми щеками -
казалось, у него во рту нет ни одного коренного зуба.
Держа перед собой серую почтовую марку, человечек лизал ее, устремив
взгляд куда-то на северо-запад, что придавало ему сходство с собакой,
которая, лежа на земле, грызет кость.
- Видишь ли, мой мальчик, это - казенная марка, а я - судебный
исполнитель, понятно?!
И он прилепил марку прямо на дверцу шкафа.
- Видишь ли, не далее, чем завтра, здесь будет аукцион.
Вращая глазами, он снова лизнул марку.
Торкель понял, что ему тут делать больше нечего, и ушел.
Но нескоро забыл он человечка со впалыми щеками, который проглотил и
дом его детства, и мебель, и всю утварь.
Внизу, у берега, отец возился с лодкой.
- Где ты был? - спросил он, видимо, не ожидая ответа на свой вопрос. -
Залезай в лодку, пойдем в море!
Торкель поднял фок, отец сел к грот-шкоту и взялся за руль.
Под банкой лежали шлюпочный якорь-кошка и топор; тут же были одеяла,
кастрюли и сковородки. Это означало дальнее путешествие. В лодке оказались
также ружье, рыболовная леса и снасти, но ни сетей, ни невода не было.
Ветер дул попутный, и отец разжег трубку. А потом, не глядя на
мальчика, заговорил.
- Мерзавцы, - сказал он, - невод тоже забрали! А знаешь, сколько тысяч
петель в таком вот неводе? И сколько зим мы с матерью плели его? Знаешь ли
ты это, старина?
Торкель давно свыкся с этим туманным обращением к некоему "старине"; он
уже понимал, что имеется в виду вовсе не он, а какой-то другой "старина",
да, кто угодно, только не он. Поэтому он и не отвечал. Ответь он - и отец по
своей привычке станет искать взглядом на горизонте того неизвестного,
невидимого, но надежного слушателя, который никогда не противоречит, а лишь
позволяет разговаривать с собой.
- Мерзавцы - все до единого! Я пил, да, пил, но я никогда не крал. И я
хорошо знаю, кто крадет - от власть имущих до самого низа!
Торкель почувствовал желание возразить отцу, но преодолел его. Потому
что пока отец говорил, он оставлял сына в покое. Но стоило сыну надолго
замолчать, как он начинал приставать к нему, словно обладал способностью
слышать его мысли, и нередко поражал его тем, что проникал в сокровеннейшие
тайники его души и безошибочно отвечал на безмолвные вопросы, которые
мальчик задавал самому себе. Торкель сидел, строя планы, как бы ему
перебраться через пролив на Фагервик и устроиться в кегельбан. Мысленно он