"Братья Стругацкие. Беспокойство. Повесть" - читать интересную книгу автора

не верь... Может, конечно, и не на поле, дело молодое, да только пошла
твоя Нава, Молчун, по во-он тому переулку, а по тому переулку, кроме как
на поле, никуда не выйдешь, да и куда ей, спрашивается, идти, твоей Наве,
тебя, Молчуна, может разве искать...
Атос снова попытался его обойти и снова оказался с ним нос к носу.
- Да и не ходи ты за ней на поле - продолжал Слухач убедительно, -
зачем тебе за нею ходить, когда я вот сейчас траву побью и всех сюда
зазову, потому что землемер сказал, что ему староста велел, чтобы он
сказал мне на площади траву побить, потому что скоро будет собрание, а как
будет собрание, так все сюда с поля придут, и Нава твоя придет, если она
на поле пошла, а куда ей еще по тому переулку идти, хотя, если подумать,
то по тому переулку и не только на поле попасть можно...
Он вдруг замолчал и судорожно вздохнул. Глаза его закатились, руки
как бы сами собой поднялись ладонями вверх. Атос приостановился. Мутное
лиловое облако возникло возле лица Слухача, губы его затряслись, и он
заговорил быстро и отчетливо чужим металлическим голосом с чужими
интонациями, чужим диковинным стилем и даже, кажется, на чужом языке, так
что понятными были только отдельные фразы.
- На фронте южных земель в битву вступают новые... отодвигается все
дальше на юг... победного передвижения... Большое разрыхление почвы на
северном направлении ненадолго прекращено из-за редких кое-где... Новые
приемы заболачивания дают новые обширные места для покоя и нового
передвижения на... Во всех деревнях... большие победы... усилия... новые
отряды подруг... завтра и навсегда спокойствие и слияние...
Подоспевший старик стоял у Атоса за плечом и приговаривал:
- Видал? Спокойствие и слияние!.. Все время твержу: Нельзя! Во всех
деревнях, слышал?.. Значит, и в нашей тоже. И новые отряды подруг...
Слухач замолчал и опустился на корточки. Лиловое облачко растаяло. О
чем это я? - сказал он. - Что, передача была? Ну как там Одержание,
исполняется? А на поле ты, Молчун, не ходи. Ты ведь, наверное, за своей
Навой идешь...
Атос перешагнул через горшок с травобойкой и поспешно пошел прочь.
Дом Кулака находился на самой окраине. Замурзанная старуха - не то мать,
не то тетка, - сказала, недоброжелательно фыркая, что Кулака дома нету,
Кулак в поле, а если бы был в доме, то искать его в поле было бы нечего, а
раз он в поле, то чего ему, Молчуну, тут зря стоять. Атос отправился на
поле.
В поле сеяли. Душный стоячий воздух был пропитан крепкой смесью
запахов. Разило потом, бродилом, гниющими злаками. Утренний урожай был уже
снят и толстым слоем навален вдоль борозды. Зерно уже разлагалось. Тучи
рабочих мух толклись над горшками с закваской, а в самой гуще этого
черного, отсвечивающего металлом круговорота стоял староста и, наклонив
голову и прищурив один глаз, внимательно изучал каплю сыворотки на ногте
большого пальца. Ноготь был специальный, плоский, тщательно
отполированный, до блеска отмытый нужными составами. Мимо ног старосты по
борозде, в десяти шагах друг от друга, гуськом ползли сеятели. Они больше
не пели, но в глубине леса еще гукало и ахало, и теперь ясно было, что это
не эхо.
Атос пошел вдоль цепи, наклоняясь и заглядывая в опущенные лица.
Отыскав Кулака, он тронул его за плечо, и Кулак сразу же, ни о чем не