"Братья Стругацкие. Беспокойство. Повесть" - читать интересную книгу автора

какие-то, где им устоять... Гу-гу-гу! Вы!" Подойдя к мертвякам шагов на
двадцать, люди остановились. Кулак бросил в желтого ком земли, мертвяк с
необычайным проворством выбросил вперед широкую ладонь и отбил ком в
сторону. Все снова загукали и затопали ногами, некоторые показывали
мертвякам горшки и делали угрожающие движения. Травобоя было жалко, и не
хотелось потом тащиться в деревню за новым бродилом, мертвяки были битые,
осторожные, и должно было обойтись и так.
И обошлось. Пар и дым из-под ног мертвяков пошел гуще, они
попятились. "Ну, все, - сказали в цепи. - Сейчас вывернутся..." Мертвяки
неуловимо изменились, словно повернулись внутри шкуры. Не стало видно ни
глаз, ни рта - они стояли спиной. Через секунду они уже уходили, мелькая
между деревьями. Там, где они только что стояли, медленно оседало облако
пара.
Люди, оживленно галдя, двинулись обратно к борозде. Выяснилось вдруг,
что пора уже идти в деревню на собрание. "На площадь ступайте, на
площадь... - повторял каждому староста. - На площади собрание будет, так
что идти надо на площадь..." Атос искал глазами Хвоста, но Хвоста в толпе
видно не было. Кулак, трусивший рядом, говорил:
- А помнишь, Молчун, как ты на мертвяка прыгал? Как он, понимаешь, на
него прыгнет, шерсть на носу, да как его за голову ухватит, обнял, как
свою Наву, шерсть на носу, да как заорет... Помнишь, Молчун, как ты
заорал? Обжегся, значит, ты, потом весь в волдырях ходил... Зачем же ты на
него прыгал, Молчун? Один вот так на мертвяка прыгал, слупили с него кожу
на брюхе, больше не прыгает, шерсть на носу, и детям прыгать закажет...
Говорят, Молчун, ты на него прыгал, чтобы он тебя в Город унес, да ведь ты
же не девка, чего он тебя понесет, да и Города, говорят, никакого нет, это
все этот старый пень выдумывает слова разные - Город, Одержание... А кто
его, это Одержание, видел? Слухач пьяных мух наглотается, как пойдет
плести, а старый пень тут как тут, слушает, а потом ходит, жрет чужое и
повторяет...
- Так послезавтра будь готов выходить, - сказал Атос. - Выйдем из
Новой деревни. Если увидишь Колченога, напомни ему. Я напоминал и еще
напоминать буду, но и ты тоже напомни...
- Я ему так напомню, что последнюю ногу отломаю, - пообещал Кулак.
На собрание сошлась вся деревня, болтали, толкались, сыпали на пустую
землю семена - выращивали подстилки, чтобы мягко было сидеть. Под ногами
путались детишки, их возили за вихры и за уши. Староста, бранясь, отгонял
колонну плохо обученных муравьев, потащивших было личинок рабочих мух
прямо через площадь, допрашивал окружающих, по чьему же это приказу
муравьи здесь ходят. Но выяснить было уже невозможно. Подозревали Слухача
и Атоса.
Атос отыскал Хвоста, но поговорить не успел, потому что собрание
началось, и первым, как всегда, полез выступать старик. О чем он говорил,
понять было невозможно, но все сидели смирно и шикали на возившихся
детишек. Кое-кто дремал. Старик долго распространялся о том, что такое
нельзя и в каких оно бывает смыслах, призывал к Одержанию, сообщал об
успехах на всех фронтах, бранил деревню, что везде есть новые отряды
подруг, а в деревне нет, и ни спокойствия нет, ни слияния, и происходит
это из того, что люди забыли слово "нельзя" и вообразили будто теперь все
можно, а Молчун, например, вообще хочет уйти в Город, хотя его никто не