"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

рисовалось быстро, точно, уверенно, и почти сейчас же рвалось, сминалось,
отбрасывалось.
Я отложил бумаги и снова оглядел гостиную. Внимание мое привлекла
голубая тряпочка, валявшаяся под столом. Я подобрал ее. Это был измятый и
изодранный женский носовой платок. Я, конечно, сразу же вспомнил рассказ
Акутагавы, и мне представилось, как Майя Тойвовна сидела вот в этом самом
кресле перед Львом Абалкиным, смотрела на него, слушала его, и на лице ее
блуждала улыбка, за которой лишь слабой тенью проступало выражение то ли
растерянности, то ли недоумения, а руки ее под столом безжалостно терзали
и рвали носовой платок...
Я отчетливо видел Майю Глумову, но я никак не мог представить себе,
что же такое видела и слышала она. Все дело было в этих рисунках. Если бы
не они, я бы легко увидел перед собой на этой развороченной кушетке
обыкновенного имперского офицера, только что из казармы и вкушающего
заслуженный отдых. Но рисунки были, и что-то очень важное, очень сложное и
очень темное скрывалось за ними...
Делать здесь было больше нечего. Я потянулся к видеофону и набрал
номер Экселенца.



2 ИЮНЯ 78-ГО ГОДА. НЕОЖИДАННАЯ РЕАКЦИЯ ЭКСЕЛЕНЦА

Он выслушал меня, ни разу не перебив, что само по себе было уже
достаточно дурным признаком. Я попробовал утешить себя мыслью, что
недовольство его связано не со мной, а с какими-то другими, далекими от
меня обстоятельствами. Но, выслушав меня до конца, он сказал угрюмо:
- С Глумовой у тебя почти ничего не получилось.
- Меня связывала легенда, - сказал я сухо.
Он не спорил.
- Что думаешь делать дальше? - спросил он.
- По-моему, сюда он больше не вернется.
- По-моему, тоже. А к Глумовой?
- Трудно сказать. Вернее, совсем ничего не могу сказать. Не понимаю.
Но шанс, конечно, остается.
- Твое мнение: зачем он вообще с нею встречался?
- Вот этого я и не понимаю, Экселенц. Судя по всему, они здесь
занимались любовью и воспоминаниями. Только любовь эта была не совсем
любовь, а воспоминания - не просто воспоминания. Иначе Глумова не была бы
в таком состоянии. Конечно, если он напился как свинья, он мог ее как-то
оскорбить... Особенно, если вспомнить, какие у них были странные отношения
в детстве...
- Не преувеличивай, - проворчал Экселенц. - Они уже давно не дети.
Поставить вопрос так: если он теперь снова позовет ее или придет к ней сам
- примет она его?
- Не знаю, - сказал я. - Скорее всего - да. Он все еще очень много
значит для нее. Она не могла бы прийти в такое отчаяние из-за человека, к
которому равнодушна.
- Литература, - проворчал Экселенц и вдруг гаркнул: - Ты должен был
узнать, зачем он ее вызвал! О чем они говорили! Что он ей сказал!