"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

полевой группе!.. Немедленно удалю из рубки!.. Отстраню!.. Базар!.."
- Развлекаешься? - тихонько спрашиваю я Щекна.
Он только косится выпуклым глазом.
- Склочник, - говорю я. - И все вы, Голованы, склочники и
скандалисты...
- Мокро, - невпопад отзывается Щекн. - И полно лягушек. Ступить
некуда... Опять грузовики, - сообщает он.
Из тумана впереди явственно и резко тянет вонью мокрого ржавого
железа, и минуту спустя мы оказываемся посреди огромного беспорядочного
стада разнообразных автомашин.
Здесь и обыкновенные грузовики, и грузовики-фургоны, и гигантские
автоплатформы, и крошечные каплевидные легковушки, и какие-то чудовищные
самоходные устройства с восемью колесами в человеческий рост. Они стоят
посередине улицы и на тротуарах, кое-как, вкривь и вкось, упираясь друг в
друга бамперами, иногда налезая друг на друга, - невообразимо ржавые,
полуразвалившиеся, распадающиеся от малейшего толчка. Их сотни. Идти
быстро невозможно, приходится обходить, протискиваться, перебираться, и
все они нагружены домашним скарбом, и скарб этот тоже давно сгнил, истлел,
проржавел до неузнаваемости...
Где-то на краю сознания жалобно бубнят усмиренные эксперты,
встревоженно гудит Вандерхузе, но мне не до них. Я с проклятьями вытягиваю
ноги из вонючей трясины полусгнившего тряпья и сейчас же с проклятьями
проваливаюсь в недра каких-то огромных ящиков, где в грудах затхлой бумаги
отчаянно пищат голые розовые крысята, и с проклятьями выкатываюсь,
проламывая плечом какую-то гнилую деревянную стенку, под дождь, в лужу,
распугивая лягушек... Хрустит и скрипит под ногами битое стекло,
раскатываются какие-то то ли банки, то ли подшипники, прочное на вид
никелированное железо разваливается в прах, когда рука пытается опереться
на него, а один раз стенка фургона, гигантского, как трансконтинентальный
контейнер, вдруг сама собой раскалывается поперек, и с гнилым грохотом
вываливаются оттуда потоки неузнаваемого мусора в густых клубах
отвратительно воняющей пыли.
А потом как-то неожиданно этот безобразный лабиринт кончается.
То есть вокруг по-прежнему машины, сотни машин, но теперь они стоят в
относительном порядке, выстроившись по обе стороны мостовой и на
тротуарах, а середина улицы совершенно свободна.
Я гляжу на Щекна. Щекн яростно отряхивается, чешется всеми четырьмя
лапами сразу, вылизывает спину, плюется, изрыгает проклятия и снова
принимается отряхиваться, чесаться и вылизываться.
Вандерхузе тревожно осведомляется, почему мы сошли с маршрута и что
это был за склад. Я объясняю, что это был не склад. Мы дискутируем на
тему: если это следы эвакуации, то почему аборигены эвакуировались с
окраины в центр.
- Обратно я этой дорогой не пойду, - объявляет Щекн и яростным
шлепком припечатывает к мостовой пробирающуюся рядом лягушку.
В два часа пополудни Штаб распространяет первое итоговое сообщение.
Экологическая катастрофа, но цивилизация погибла по какой-то другой
причине. Население исчезло, так сказать, в одночасье, но оно не истребило
себя в войнах и не эвакуировалось через Космос - не та технология, да и
вообще планета представляет собой не кладбище, а помойку. Жалкие остатки