"Братья Стругацкие. Жук в муравейнике" - читать интересную книгу автора

деятельности, его долг...
- Его долг - немножечко пошевелить мозгами, Бромберг! Его долг -
сообразить, что он живет не в Средние Века. Если он столкнулся с тайной,
секретом, то это не чей-то каприз и не злая воля...
- Да, не каприз и не злая воля, а ваша потрясающая самоуверенность,
Сикорски, ваша смехотворная, поистине средневековая, идиотски-фанатическая
убежденность в том, что именно вам дано решать, чему быть скрытым, а чему
- открытым! Вы - глубокий старик, Сикорски, но вы так и не поняли, что это
прежде всего аморально!..
- Мне смешно разговаривать о морали с человеком, который ради
удовлетворения своего детского чувства протеста идет на взлом! Вы - не
просто старик, Бромберг, вы - жалкий старикашка, впавший в детство!..
- Прекрасно! - сказал Бромберг, вдруг снова успокаиваясь. Он сунул
руку в карман своего белого плаща, извлек оттуда и со стуком положил на
стол перед Экселенцем какой-то блестящий предмет. - Вот мой ключ. Мне, как
и всякому сотруднику этого музея, полагается ключ от служебного хода, и я
им воспользовался, чтобы прийти сюда...
- Посреди глухой ночи и вопреки запрету директора Музея? - У
Экселенца не было ключа, у него была магнитная отмычка, и ему оставалось
одно - наступать.
- Посреди глухой ночи, но все-таки с ключом! А где ваш ключ,
Сикорски? Покажите мне, пожалуйста, ваш ключ!
- У меня нет ключа! Он мне не нужен! Я нахожусь здесь по долгу, а не
потому, что мне попала вожжа под хвост, старый вы, истеричный дурак!
И что тут началось! Я уверен, что никогда раньше стены этой скромной
мастерской не слышали таких взрывов сиплого рева вперемежку со скрипучими
воплями. Таких эпитетов. Такой вакханалии эмоций. Таких абсурдных доводов
и еще более абсурдных контрдоводов. Да что там стены! В конце концов это
были всего лишь стены тихого академического учреждения, далекого от
житейских страстей. Но я, человек уже не первой молодости, всякого,
казалось бы, повидавший, даже я никогда и нигде не слыхивал ничего
подобного, во всяком случае от Экселенца.
То и дело поле сражения целиком заволакивалось дымом, в котором не
различить было уже предмета спора, и только подобно раскаленным ядрам
проносились навстречу друг другу разнообразные "безответственные болтуны",
"феодальные рыцари плаща и кинжала", "провокаторы-общественники",
"плешивые агенты тайной службы", "склеротические демагоги" и "тайные
тюремщики идей". Ну, а менее экзотические "старые ослы", "ядовитые
сморчки" и "маразматики" всех видов сыпались градом наподобие шрапнели...
Однако порой дым рассеивался, и тогда моему изумленному и
завороженному взору открывались воистину поразительные ретроспективы. Я
понимал тогда, что сражение, случайным свидетелем которого я оказался,
было лишь одной из бесчисленных, невидимых миру схваток беззвучной войны,
начавшейся еще в те времена, когда родители мои только оканчивали школу.
Довольно быстро я вспомнил, кто такой этот Айзек Бромберг.
Разумеется, я слышал о нем и раньше, может быть, еще когда сопливым
мальчишкой работал в Группе Свободного Поиска. Одну из его книг - "Как это
было на самом деле" - я, безусловно, читал: это была история
"Массачусетского кошмара". Книга эта, помнится, мне не понравилась -
слишком сильно было в ней памфлетное начало, слишком усердствовал автор,