"Братья Стругацкие. Понедельник начинается в субботу" - читать интересную книгу автора

Справа от дорожки был огород, а слева, посередине лужайки, возвышался
колодезный сруб с воротом, черный от древности и покрытый мохом.
Я поставил машину в сторонке, выключил двигатель и вылез. Бородатый
Володя тоже вылез и, прислонив ружье к борту, стал прилаживать рюкзак.
- Вот вы и дома, - сказал он.
Горбоносый со скрипом и треском затворял ворота, я же, чувствуя себя
довольно неловко, озирался, не зная, что делать.
- А вот и хозяйка! - вскричал бородатый. - По здорову ли, баушка
Наина-свет Киевна!
Хозяйке было, наверное, за сто. Она шла к нам медленно, опираясь на
суковатую палку, волоча ноги в валенках с галошами. Лицо у нее было
темно-коричневое; из сплошной массы морщин выдавался вперед и вниз нос,
кривой и острый, как ятаган, а глаза были бледные, тусклые, словно бы
закрытые бельмами.
- Здравствуй, здравствуй, внучек, - произнесла она неожиданно звучным
басом. - Это, значит, и будет новый программист? Здравствуй, батюшка,
добро пожаловать!..
Я поклонился, понимая, что нужно помалкивать. Голова бабки поверх
черного пухового платка, завязанного под подбородком, была покрыта
веселенькой капроновой косынкой с разноцветными изображениями атомиума и с
надписями на разных языках: "Международная выставка в Брюсселе". На
подбородке и под носом торчала редкая седая щетина. Одета была бабка в
ватную безрукавку и черное суконное платье.
- Таким вот образом, Наина Киевна! - сказал горбоносый, подходя и
обтирая с ладоней ржавчину. - Надо нашего нового сотрудника устроить на
две ночи. Позвольте вам представить... м-м-м...
- А не надо, - сказала старуха, пристально меня рассматривая. - Сама
вижу. Привалов Александр Иванович, одна тысяча девятьсот тридцать восьмой,
мужской, русский, член ВЛКСМ, нет, нет, не участвовал, не был, не имеет, а
будет тебе, алмазный, дальняя дорога и интерес в казенном доме, а бояться
тебе, бриллиантовый, надо человека рыжего, недоброго, а позолоти ручку,
яхонтовый...
- Гхм! - громко сказал горбоносый, и бабка осеклась.
Воцарилось неловкое молчание.
- Можно звать просто Сашей... - выдавил я из себя заранее
приготовленную фразу.
- И где же я его положу? - осведомилась бабка.
- В запаснике, конечно, - несколько раздраженно сказал горбоносый.
- А отвечать кто будет?
- Наина Киевна!.. - раскатами провинциального трагика взревел
горбоносый, схватил старуху под руку и поволок к дому. Было слышно, как
они спорят: "Ведь мы же договорились!.." - "...А ежели он что-нибудь
стибрит?.." - "Да тише вы! Это же программист, понимаете? Комсомолец!
Ученый!.." - "А ежели он цыкать будет?.."
Я стесненно повернулся к Володе. Володя хихикал.
- Неловко как-то, - сказал я.
- Не беспокойтесь, все будет отлично...
Он хотел сказать еще что-то, но тут бабка дико заорала: "А диван-то,
диван!.." Я вздрогнул и сказал:
- Знаете, я, пожалуй, поеду, а?