"Аркадий и Борис Стругацкие. Обитаемый остров (окончательный вариант 1992 г)" - читать интересную книгу автора

куртке с засученными рукавами; поодаль, за круглым столиком, сидел в
небрежной позе малорослый, но крепкий человек с бледным квадратным лицом и
толстыми черными усами. Никто здесь не кричал, не кишел, не выпускал
наркотических дымов.
Максим вошел, выбрал себе столик в нише подальше от буфета и уселся.
Рыхлая женщина за барьером поглядела в его сторону и что-то хрипло громко
сказала. Усатый человек тоже взглянул на него пустыми глазами, отвернулся,
взял стоявший перед ним длинный стакан с прозрачной жидкостью, пригубил и
поставил на место. Где-то хлопнула дверь, и в зальце появилась молоденькая и
милая девушка в белом кружевном переднике, нашла Максима глазами, подошла,
оперлась пальцами о столик и стала смотреть поверх его головы. У нее была
чистая нежная кожа, легкий пушок на верхней губе и красивые серые глаза.
Максим галантно прикоснулся пальцем к кончику своего носа и произнес:
- Максим.
Девушка с изумлением посмотрела на него, словно только теперь увидела.
Она была так мила, что Максим невольно улыбнулся до ушей, и тогда она тоже
улыбнулась, показала себе на нос и сказала:
- Рада.
- Хорошо, - сказал Максим. - Ужин.
Она кивнула и что-то спросила. Максим на всякий случай тоже кивнул. Он
улыбаясь посмотрел ей вслед - она была тоненькая, легкая, и приятно было
вспомнить, что в этом мире тоже есть красивые люди.
Рыхлая тетка у буфета произнесла длинную ворчливую фразу и скрылась за
своим барьером. Они здесь обожают барьеры, подумал Максим. Везде у них
барьеры. Как будто все у них здесь под высоким напряжением... Тут от
обнаружил, что усатый смотрит на него. Неприятно смотрит, недружелюбно. И
если приглядеться, то он и сам какой-то неприятный. Трудно сказать, в чем
здесь дело, но он ассоциируется почему-то не то с волком, не то с обезьяной.
Ну и пусть. Не будем о нем...
Рада снова появилась и поставила перед Максимом тарелку с дымящейся
кашей из мяса и овощей и толстую стеклянную кружку с пенной жидкостью.
- Хорошо, - сказал Максим и приглашающе похлопал по стулу рядом с
собой. Ему очень захотелось, чтобы Рада посидела тут же, пока он будет есть,
рассказала бы ему что-нибудь, а он бы послушал ее голос, и чтобы она
почувствовала, как она ему нравится и как ему хорошо рядом с нею.
Но Рада только улыбнулась и покачала головой. Она сказала что-то -
Максим разобрал слово "сидеть" - и отошла к барьеру. Жалко, подумал Максим.
Он взял двузубую вилку и принялся есть, пытаясь из тридцати известных ему
слов составить фразу, выражающую дружелюбие, симпатию и потребность в
общении.
Рада, прислонившись спиной к барьеру, стояла, скрестив руки на груди, и
поглядывала на него. Каждый раз, когда глаза их встречались, они улыбались
друг другу, и Максима несколько удивляло, что улыбка Рады с каждым разом
становилась все бледнее и неуверенней. Он испытывал весьма разнородные
чувства. Ему было приятно смотреть на Раду, хотя к этому ощущению
примешивалось растущее беспокойство. Он испытывал удовольствие от еды,
оказавшейся неожиданно вкусной и довольно питательной. Одновременно он
чувствовал на себе косой давящий взгляд усатого человека и безошибочно
улавливал истекающее из-за барьера неудовольствие рыхлой тетки... Он
осторожно отпил из кружки - это было пиво, холодное, свежее, но, пожалуй,