"Теодор Старджон. Окажись все мужчины братьями, ты бы выдал сестру за одного из них?" - читать интересную книгу автора

целы. Тот со смехом отогнал его.
- Бедняга Третти! Вечно ты всего боишься. Оставь меня в покое, суета
несчастный. Поухаживай лучше за Чарли. Он принял удар, предназначавшийся
мне. Коротышка пискнул что-то в ответ, в мгновение ока расстегнул на мне
рубашку, вынул из моих рук фонарь и направил на синяк. "Твоя новая девушка
обалдеет от его переливов", - заметил Воргидин, а Третти молниеносно
отыскал нужное снадобье и сбрызнул мне грудь чем-то освежающим. Боль сразу
отступила.
"Чем порадуешь?" - спросил Воргидин, и Третти перенес лампу в
соседнее помещение. Оно было завалено тюками и ящиками. Я разглядел кучу
тридеокассет, в основном с музыкой и пьесами, но находилась среди них и
пара-тройка романов. Остальное было, чаще всего, в одном экземпляре.
Воргидин поднял двадцатикилограммовый ящик, крутанул его в руках, ища
ярлык, и прочел: "Молярный спектроскоп". Поставив ящик на место, он сказал:
"Мы таким барахлом обычно не пользуемся, однако хотим знать, что
творится на свете, далеко ли шагнула жизнь. Иногда наши товары превосходят
здешние, иногда уступают им. Нам просто хочется сравнить их". Он вынул из
кармана пригоршню камешков, засверкавших так, что глазам стало больно. А
один, голубой, светился сам. Воргидин взял руку Третти, притянул к себе,
насыпал ему полную ладонь самоцветов и спросил: "За все, что здесь есть,
этого хватит?". Меня так раззадорило, что я огляделся, подсчитал в уме
примерную цену сваленных в комнате товаров: они не стоили и сотой доли
одного только голубого камня. Третти от изумления вытаращил глаза. Он
потерял дар речи. Воргидин тряхнул головой, расхохотался и сказал: "Ну,
ладно", - снова запустил руку в карман штанов и выудил еще несколько
камушков. Мне показалось, что Третти вот-вот расплачется. Так оно и
случилось - он залился слезами.
Потом мы сели перекусить, и я поведал Воргидину о том, каким ветром
меня занесло на Лэте. Он сказал, что мне лучше всего ехать с ним. Куда,
спросил я. На Вексфельт, ответил он. Тут настал мой черед расхохотаться.
Воргидин уставился на меня в недоумении. Я пояснил, что уже давно ломаю
голову над тем, как заставить его сказать это. Тогда он тоже засмеялся и
ответил, что я нашел самый лучший способ, даже два. "Во-первых, я твой
должник, - напомнил он и кивнул на дверь в переулок. - Во-вторых, тебе на
Лэте и до утра не дожить". Я поинтересовался, почему, ведь мне много раз
доводилось видеть, как люди, еще полчаса назад дравшиеся не на жизнь, а
насмерть, мирно лакают виски из одной бутылки. Но Воргидин заявил, что на
сей раз дело обстоит иначе. Вексфельтианам здесь помогают только их
сопланетники. На Лэте обычай такой: выручил вексфелтианина - значит, сам
стал таким же. Тогда я спросил, почему у местных жителей зуб на
соотечественников Воргидина. Тог перестал жевать и долго смотрел на меня
непонимающим взглядом. Потом его осенило: "Ты, видно, ничего о нас не
знаешь, да?". "Почти ничего", - признался я. Тут он говорит: "Вот и третья
веская причина свозить тебя к нам".
Третти распахнул двойные двери в дальнем конце склада. За ними,
вплотную к другим, точно таким же, стоял фургон.
- Мы загрузили в него ящики и забрались в кабину. Воргидин сел за
штурвал. Третти поднялся на приступок, прильнул к окулярам и стал крутить
какую-то рукоятку. "Перископ, - пояснил Воргидин. - Снаружи он смотрится
как флагшток". Третти помахал нам рукой. По его щекам опять текли слезы