"Роман Светлов. Гильгамеш (повесть)" - читать интересную книгу автора

поднял вверх руку.- Отныне я говорю: пока стена не будет
готова, да не познает мужчина женщину, а женщина мужчину. Я
говорю: ночью по городу станут ходить люди; пусть никто не
запирает двери перед ними. Они сообщат мне, нарушает ли кто
запрет. Я говорю: нарушивших будут бить плетьми, бить до
костей - так, чтобы они надолго забыли об Инанне! - Он
повернулся к сопровождавшим.- Записать и объявить
повсюду! . .
* * *
Ну, это было слишком! Урук присел и хлопнул себя по коленям,
услышав новость. Все как один урукцы посмотрели на небеса, а
потом - вокруг себя, желая увидеть, стерпит ли Инанна такое
поношение? Думали-то они, конечно, не об Инанне, думали
черноголовые о себе, о своих братцах, самым неожиданным образом
оказавшихся без дела. Думали о женах - и даже те, кому жены
давно уже опостылели, вздохнули с желанием и сожалением. Ночи
стали пресными, возвращение домой - скучным: разве для того их
родили матери, чтобы после работы они набивали брюхо и, словно
скопцы, заваливались на бок? Из работы тоже исчезла радость, ибо
ушла Инанна: Инанна питается и тем, что делают ночью муж с
женой, и ожиданием ночи. Последним, может быть, не
меньше - всяк знает, что лучший способ забыть о жаре и
усталости - это представить что-нибудь сладкое, как мед.
Сам Гильгамеш, словно не видя ничего вокруг, воздержанию не
предавался. В тот же день он отправился проверять исполнение
новой заповеди, но застрял уже в первом доме квартала
кожевенников, натолкнувшись на сестер-близняшек, цедивших
полбяной кисель для своего батюшки. Приглянулись они ему
молодостью, испугом, а также возможностью нарушить собственный
же приказ. Это было слишком соблазнительно - переступить
собственное установление, не менее соблазнительно, чем объесться
медовых фиников в последний день поста перед чествованием
влажнобородого бога Энки.
Скороходы помчались во дворец за горшком бирюзы, который
Большой приказал вывалить на голову отца близняшек, а сам
Гильгамеш распустил пояс, забрался на стол, служивший для
выскребывания воловьих шкур, и, положив руки за голову,
наблюдал, как девицы осиливают величину его срединного перста.
Накормить Большого - это была целая наука! Ее знали инаннины
блудницы, но для близняшек она оказалась в диковину. Они были
почти в панике, узрев, какой подвиг предстоит им совершить.
Гильгамеш хохотал, в восторге колотил кулаками по столу,
испытывая удовольствие от ужимок, с которыми бедняжки пытались
запихнуть в себя его мотыгу. Он корчил рожи подглядывавшему в
приоткрытую дверь кожевнику и шлепками загонял девиц обратно на
стол. В конце концов природная мудрость Инанны осилила в
близняшках страх. Они знали, что никому, примеченному Большим,
еще не удавалось скрыться от него - и положились на милость
судьбы.
- Вот так-то! - крякнул Гильгамеш, дождавшись, когда