"Роман Светлов. Сон Брахмы" - читать интересную книгу автора

Чечня была в прошлой жизни. Не то чтобы Матвей стыдился чего-то или
хотел забыть. Но когда не думалось о прошлом, ему было лучше.
Визит архимандрита Макария пробудил воспоминания. Почему-то в первую
очередь Матвей вспомнил, как он боялся. Боялся каждое мгновение во время
своих поисков, длившихся порой по неделе. Боялся, что летчик со сломанной
ногой, которого он тащил из лесов близ немирного аула, будет громко стонать
во сне. Боялся, когда рота, к которой он был прикомандирован, попала в одну
из бесчисленных чеченских засад, и он несколько часов лежал с подобными ему
бедолагами под пузом вяло дымящего БМП, ожидая, что каждое мгновение над его
головой может рвануть боезапас. Паники не было ни разу - той паники, которую
он испытал в детстве, когда у него впервые начали сверлить зуб и едва не
задели нерв. Но страх он ощущал физически, словно ледяную гирьку над
сердцем. Страх, наверное, и спас его. Погибали те, кто бравировал своей
храбростью, и те, кто, наоборот, впадал в панику. Выживали боявшиеся и
везучие.
К везучим Матвей себя не причислял - по крайней мере, начиная с 3
октября 1993 года. Тогда, в самый разгар странных и страшных событий у
Останкинского телецентра, когда бронетранспортеры внутренних войск
обстреливали поочередно то защитников телецентра, то штурмовавшую его толпу,
мать Матвея оказалась слишком близко к главному месту событий. Они с отцом
так и не узнали, что привело ее туда. В случайность верилось с трудом -
слишком далеко в стороне от Останкино находились ее работа и их дом. Без
причин подобный крюк не совершишь. Никого из ее знакомых в тот момент у
телецентра не было - по крайней мере, никто не сознавался в том, что ходил
поглазеть на бунт сторонников парламента. Да и она никуда не собиралась - по
крайней мере, утром того дня, когда Матвей в последний раз видел ее живой.
Матвей хорошо помнил, что отец говорил ему и матери: "Оставайтесь в
стороне. Президент власть не отдаст. Все закончится через несколько дней, -
но прольется кровь. Бархатные революции и контрреволюции - миф для внешнего
потребления. Без крови не обойдется. Так уж устроена политика, что
победитель должен продемонстрировать силу и решительность". И мать, и Матвей
симпатизировали Кремлю, а не парламенту; учившийся тогда на третьем курсе
факультета журналистики МГУ Матвей даже подрался с однокурсником, который
прямо на занятиях стал призывать к студенческому бунту и погрому деканата.
Однако, привыкнув доверять отцу, он обходил места сходок и сторонников
парламента, и сторонников Кремля.
Но его мать почему-то оказалась у телецентра - именно тогда, когда там
шла стрельба. И получила в затылок пулю калибра 7,62 мм, выпущенную то ли из
автомата Калашникова, то ли из пулемета, установленного на
бронетранспортере. Пуля вылетела между глаз, обезобразив верхнюю часть лица.
После безумной ночи тревог и ожидания - они с отцом обзвонили всех знакомых,
даже съездили на работу матери, не понимая, куда она могла пропасть, - им
позвонили и предложили проследовать в морг "для опознания": в сумочке матери
нашли паспорт.
В морге они увидели тело, одетое в платье и плащ, в котором мать вышла
утром на работу. Матвей вначале решил, что это - чудовищная и нелепая шутка,
потому что у мертвого тела было не ее лицо, там вообще не было лица. Но отец
сразу узнал мать. Встал на колени прямо посреди мертвецкой и заплакал.
По настоянию отца мать отпевали в храме на Таганке, рядом с ее любимым