"Феликс Светов "Отверзи ми двери" (Роман, 1927)" - читать интересную книгу автора

христианская мысль, об чем Костя говорит, только он резко очень, не так
можно и понять. Улыбка эта, которой ангелы или сам Господь радуются, она
все прочее перевесит - и зарезанного мужика, и проданный крест, и
копеечный атеизм, и даже Архипелаг, может быть. Вот как вы это сердцем
поймете, слова этой женщины, сказанные тут, сердцем услышите - и вопросы
будут другие, и сама жизнь изменится.
- Я уж слышу вас, Вера, слышу! А мне и это, по моей жизни много - за что,
не пойму, такая награда, и не стою словно бы... Простите, если вам
неприятно, какие у меня права на такую откровенность.
- А про то никому неизвестно, - все так же тихо продолжала Вера, - кто
чего стоит, это только в "кадрах", как она говорит, расценки проставлены
на каждом пункте анкеты, а в подлинной жизни все другое, и никаких пунктов
нет. Человек только и Господь Бог.
- Да, - сказал Лев Ильич, - крепко вы за меня взялись, а я еще, дурак,
сетую - делателей, мол, нет!
- Все это вы по-женски, Вера, поэзия у вас, а Лев Ильич человек, я понял,
реальный - какие ему младенцы, - Лев Ильич с удивлением взглянул на Костю,
тот важно так говорил, покровительственно, усы ласкал. - Я, правда, сам
начал этот разговор, и литературу вспомнил, но это для того только, чтобы
выразить мысль, раньше всего, если хотите, о разнообразии русской
религиозности. Режет, а верует, крест пропивает - а верует! А потом еще и
о природном таланте веры - таком редком даровании, не от ума, тем более не
от образованности - сердечном таланте понимать Христа. Это вот наши
мудрецы, пророки все никак не могут выразить, все больше не про то
говорят, вот их и обвиняют - то в национализме, то в изоляционизме, что,
впрочем, одно и то же, то еще Бог знает в чем. Все слова давно
скомпрометированы, в тираж вышли - богоносность, скажем. Какая, прости
меня Господи, богоносность, когда - не евреи ж в кожаных куртках! - сам
православный народ с удовольствием гадил в своих храмах! Здесь именно
другое: талант понимания глубины веры - из удивительного страдания,
забвения себя. И ведь несомненно - тут история, факты - вся культура на
этом стоит, не придумаешь. А про этих младенцев, не забывайте, сто лет
назад все-таки написано, к тому же, дело происходило в православной стране
- это существенная разница, принципиальная. В семнадцатом году в России
Христа действительно предали - и не так, как тот солдат, что крест пропил
- не продал, заметьте, а пропил! - но от веры при этом не отказался. И не
так даже, как тот мужик, что брата-земляка за часы зарезал - тот Богу при
этом помолился, - есть и тут разница. Здесь так предали, что и младенцы,
которые улыбаются, и священники, что через день бегают к уполномоченному и
еще уж не знаю куда, - не помогут. Какая на нем благодать, соблазн только.
Есть мысль более существенная, и если хотите, сегодня более важная,
современная, хотя, как это ни странно может показаться, святоотеческая.
Дух - Он где хочет дышит, и не только в храме, загаженном жалкими
житейскими компромиссами, - а уж как научились сами себя оправдывать!..
Живет, быть может, какой-то человек - и не подумаешь о нем ничего такого,
живет себе - и за всех, и за все отмаливает.
- Святой, что ли ? - спросил Лев Ильич.
- Где хочет, сказано, - строго взглянул на него Костя. - Вы не смотрите,
что я сигарету курю и чужой водкой не брезгаю.
- Это мне не понять, - Лев Ильич снова от чего-то смутился. - Трудно такое