"Феликс Светов "Отверзи ми двери" (Роман, 1927)" - читать интересную книгу автора

Лев Ильич стоял возле ограды церкви, мимо шли старушки, крестились на
надвратный образ. Лев Ильич стянул с головы шапку, мокрым снежком так
сразу его и облепило, да и шагнул в ограду.
Он часто здесь проходил, редко осмысленно поглядывал на церковь, некогда
все было, спешил, дела, а вот какие дела теперь и вспомнить не мог, но что
о церкви каждый раз, пробегая, думал, все вспомнил: и о том, как пытался
ее возраст определить - восемнадцатый, что ли, век, или поближе - начало
девятнадцатого, а может все-таки постарше? спросить бы человека
образованного. И как грустно становилось - все старушки, старушки идут в
двери. А другой раз совсем молодых ребят увидел, отметил - лица у них у
всех отрешенные, светлые, или показалось это ему - видел, что оттуда
выходят? А вот они рядом с ним идут, вот они вместе на большую улицу
заворачивают из переулка, слились со всеми, теми, что бегут, торопятся, и
смысла в их беготне никакого... Может, стало быть, ошибается он, может и у
тех людей, что ежедневно бегут с ним рядом, смысл есть, откуда он знает,
что у кого есть, чего нет, что про другого известно - вот у него есть ли
хоть какой-то смысл в его собственной жизни?..
Он тем временем пересек дворик, мелочь раздал, вошел в двери.
Не очень много было народу, он даже удивился, темновато, как в детстве, и
запах он узнал, вспомнил, оклады тускло блестели золотом, иконы, он и не
различал ничего, вперед продвинулся. Все-таки есть народ, подумал, вон
мужик постарше его, истово как крестится.. "Спасителю, Спасителю
передай..." - ткнула ему в спину костяным пальцем старуха, глаза на него
глянули из-под черного платка - и Лев Ильич увидел все сразу: и
священника, появившегося перед закрытыми Царскими вратами, и маленький хор
- жалкий какой! - и изображение Спасителя на кресте, и свечки перед ним...
"Господи Боже спасения моего, во дни воззвах, и в ноши пред тобою"... -
услышал он четкий, хоть и немолодой глуховатый голос, быстрый, как горох.
Лев Ильич впервые услышал, прежде все казалось гулом - слова различил...
Да вон он еще что вспомнил, - что-то прямо летело в нем, он вокруг смотрел
со слезами, вот почему издавна так боялся заходить в церковь. Он заглянул
тогда в кладбищенскую церковь, первую жену только похоронил, мальчишкой он
еще был - двадцать два, что ли, года: уже успел и жениться, и жена на его
руках умерла, он поначалу и опомниться никак не мог, и уж совсем
потерялся, с могильщиком, который ее закапывал, завел дружбу, в дом к нему
зачастил, тот прямо и жил на кладбище - стояла рубленая изба, а вокруг
кресты, памятники, комнатка у него была - кровать только влезала и столик,
а там жена, сын большой уже... Да, да, вспомнил Лев Ильич про того парня
целую историю, он и сын-то не их... Но сейчас не до того ему было
вспоминать, он только страх свой тогдашний вспомнил. Он зашел, а скорее
вбежал в церковь - прямо против дома могильщика, будто гнался за ним
кто-то, - а там гробы, гробы, и не отпевали еще, служба, видно, шла, он
ничего разобрать не успел, да и все равно не понял бы, но только из
притвора шагнул, дьякон и провозгласил с амвона: "Оглашенные, изыдите!.."
Он так и споткнулся, да назад, назад попятился, а с паперти и кинулся
прямо вон с кладбища. Плохо ему тогда было... А сейчас услышал, четко так
произносились слова...
"Господи, - сказалось в душе Льва Ильича, - ко мне ж то опять!" Это ко
мне! И тогда было ко мне - не готов, значит, оказался, вот меня и
вышвырнуло из церкви, а сейчас, стало быть, пора, время мое пришло, - и