"Феликс Светов "Отверзи ми двери" (Роман, 1927)" - читать интересную книгу автора

думаешь, так у нас тогда все тихо и кончилось? Куда там. Меня мой Борька
раз с ней увидел, шикарно ехали, черные машины - большой выезд одним
словом. Что ж ты думаешь - узнал, или с Борькой кто ее знакомый был, но
только они ее нашли, у Борьки с ней был современный разговор, ихний, нам
не понять. Он и меня прирежет - ты погляди, погляди на него, я и не думал,
что такие евреи бывают, а сколько там у него еврейской крови -
четвертушка!.."
Они потом свернули за угол. "Возле самого Пентагона, не доходя, - торопил
Валерий, - фонтан знаешь? Да не знаешь ты, никто не знает, за решеткой,
вот здесь где-то, перед библиотекой..." И верно, фонтан за чугунной
решеткой, как на картине старого мастера, порос какой-то свежей
жимолостью, вода тихо сочится, журчит. "Ты послушай, послушай!.. И еще
одно место, если не сломали, прямо против самого Пентагона - Мастер там
жил со своей Маргаритой..." Они прошли через стройку, через что-то
перелезли, вдоль заборчика, толкнули калиточку - тихий такой зеленый
дворик, дома двухэтажные покоем, скамейка под деревом... "Ее, что ль, сюда
водил?" - спросил Лев Ильич. "Да я их всех сюда вожу - у меня маршрут
один, и все остальное одно и то же. Мне товарищ показал, тот, правда, не
для этого только собирал коллекцию. Такой был московский человек - не нам
чета, он тут все печенками чувствовал, тоже, между прочим, уехал -
попробуй объясни! Теперь на земле Обетованной, а уж такой здешний человек,
я и представить города без него не могу, все кажется, вот-вот из-за угла
вывернется - маленький, чернявый - цыганенок, да ты видел его у меня,
Сережа... Уж как он всю эту Москву собирал, когда чего ломали, это для
него было - как руку ему режут, хоть и пошучивал все, - как он там по
чужим закоулкам шастает? Или получше нашел?.."
- Помню, - сказал Лев Ильич, - у меня память дурная, я даже все, что ты
мне тогда говорил, помню - и про Сережу не забыл. Это навсегда. То есть,
ты, вот, все равно останешься со мной.
Валерий поднял голову, в глазах стояли слезы.
- Простите меня, выпил видно лишнего...
- А по мне, ты тут единственный нормальный человек, то есть, ведешь себя
естественно, - Лев Ильич глянул на Любу, очень уж она на него
требовательно смотрела. - Мы вот с тобой и видимся последнее время редко,
и разговариваем мало, но это не важно, мне всегда кажется, ты мне все
когда-то сказал, а я, как мог, ответил, то есть, самое важное, что
определяет нашу с тобой неразрывную связь. Это, знаешь, как в письмах -
почему еще чужие письма нельзя читать, там ничего не поймешь, у каждого
существует своя нота, на которой люди меж собой объясняются. Слова, сюжет
некий, складывающийся из их отношений, - это все одна внешность, а главное
другое, как ты на меня когда-то посмотрел, может, пустяк, а я запомнил и
другой раз на твой взгляд ответил - только ты и поймешь. Так вот, эта
связь, разве она имеет отношение к географии, подумаешь, дела - одна
граница, другая, третья, речки какие-то - Дунай там или еще что,
море-окиян - лужа. Ты подумай про меня, а я тотчас услышу, а ты ж не
можешь не подумать?..
- Чего там думать... - еще один подошел, водку налил в большой фужер,
кусок колбасы намазал маслом, рука у него была тяжелая с перстнем на
толстом пальце, где-то и его видел Лев Ильич, не мог вспомнить,
здоровенный такой малый. В американских джинсах, лицо красное, потное -