"Феликс Светов "Отверзи ми двери" (Роман, 1927)" - читать интересную книгу автора

устыдился - самому та самая мысль пришла в голову. Тоже, стало быть, и у
меня на литры пошел счет - вон до чего докатился!
- Я все другое хочу понять - как, каким образом?.. - Костя себе тоже налил
водки. - А простой ответ, между тем, - он все ко Льву Ильичу обращался. -
Мы с вами днем, помните, еще в поезде говорили о том, что Бога нет, что
Христа здесь предали - вот оно и отыгрывается, человек теряет свой образ и
подобие, а много ли прошло - два поколения! И уже опять на деревьях
виснут, хвостом помахивают, в собственной навозной куче копаются...
- Ну затянул, чего вспомнил - про царя-гороха, давай уж про Ярилу, кто там
еще? Даждь-бог с Перуном - давайте, давайте! - катайтесь на святках с
горки ледяной, блинами закусывайте - христиане православные! Да евреям,
которые у вас тут полезными останутся, пускайте на Пасху перья из подушек,
особенно выкрестам - тут самая сладость проявить свои гражданские чувства,
патриотизм, смелость - мы великий народ! Вот для этого пусть и остаются.
- Перестань, Саша, - Валерий встал и пошел к дверям, там уходили, прощаясь
с ним.
И тут Лев Ильич увидел мальчика: он значит все время тут и стоял, слышал!
Тоненький, в джинсах, вытертых до белых пятен, большие, серые глаза горели
- он на Сашу глядел с восхищением. Красивый какой, подумал Лев Ильич, на
Валерия похож, нет, получше будет, и вдруг так больно ему стало, защемило
сердце, он даже рукой схватился: как насквозь его проткнули. Нет, это не
поминки, подумалось ему, не похороны - хуже. Там все естественно, все
равно жизнь какая-то. Закопали - он же здесь остался, и не метафора это,
не поэзия - могила есть! - здесь он. И вранье все это про русские
кладбища, видел он, сколько людей туда приходит на праздники, в
родительские дни, как с могилками возятся: кто песок, камушки, оградку
доморощенную - все, у кого что есть тащат, как выпивают там на травке, на
самодельных скамеечках, закусывают, а об чем они говорят со своими
покойниками, про что молчат, о чем молятся - то уж никому не известно. А
другие факты, противоположные - забвение, равнодушие, цинизм - что ж, что
факты, пусть гора фактов, разве они говорят о чем, больше о том, кто их
собирает, выискивает, а к душе народа какое это имеет отношение? И
стадионы - перекопанные кладбища, что это тоже к русским людям претензии?
Да все тогда сюда вали - во всем виноваты... Но ведь он здесь остается
покойник - навеки остается!
Вокруг каждого из нас существует магнитное поле, думал Лев Ильич, связи
настоящие, истинные и случайные, слова сказанные и не вымолвленные,
отношения всякие - и не реализовавшиеся, добрые поступки, побуждения - да
мало ли что хорошего исходит от него за целую человеческую жизнь! Человек
умер, похоронили его - все это остается, так или иначе, но проявляется,
длится, пусть память короткая, забудут про него, но кто-то ведь не
забудет, цветочки принесет, - а это ведь, ой, как много, когда он один
приходит, никто про то не знает, он тогда с вечностью разговаривает! А тут
все это завтра исчезнет, в квартире дырка будет, пустота, окна станут
слепыми, а он, Лев Ильич, каждый раз, как к дому вечером подходил, глядел
на эти окна, его-то окна выходят во двор, глядел и не думал, зачем, просто
отмечал - дома Валерий, знал, жена в его комнате никогда без него не
сидит, раз горит лампа - знал и настольную, и большую, - ничего этого
теперь не будет, не останется! А сколько этих дырок по Москве, это мы еще
пока считать не начали, да тут не статистика - не на литры же! - пройдет